В комнату вошёл замполит полка Краев, невысокий, небрежно одетый человек с грустными глазами. И сразу - к графину с вином.

- Это вы о ком? - выпив, спросил он.

- Про "бандита" вашего, про Басова, говорим, - сказал Беляев.

Краев налил себе ещё стаканчик и разом опрокинул.

- Выдумали тоже - "бандит". Никакой он не бандит. Что это вы, отцы-командиры, от войны устали? Трофеями обложились, разными западными побрякушками. Мало вам? Экзотики захотелось? Клички раздаёте. Бандит… А человек просто воюет, как ему подсказывает совесть. Биография у него - почище, чем у графа Монте-Кристо. А если кратко, то он бывший политрук, был в плену, потом партизанил.

Краев налил себе было третий стакан, но Шмонин отобрал графин и велел ординарцу его унести.

- Не говори, чего не знаешь. И перестань пить, - сердито выговорил замполиту Шмонин, недовольный его вмешательством.

- А если знаю! - не соглашался Краев.

- Был-то был, да разжалован, - торопливо подхватил Шмонин. - Зря не разжалуют, - добавил он скорее для Беляева, так и впившегося глазами в замполита.

Про шмонинского замполита в дивизии говорили, что они с командиром полка вечно смотрят в разные стороны. Прижимистый хозяин полка Шмонин был не очень-то разборчив в средствах. Если он мог кого-то защитить, но знал, что это неугодно начальству, он никогда не пытался восстановить справедливость. Краев, наоборот, смело восставал за правду, нравилось это кому-нибудь или нет.

- Вот это уже становится интересным, - заметил Беляев.

- Разжалован, говорю, - гнул своё Шмонин. - Не в ножки же ему за это кланяться?

- И вовсе никакой он не разжалованный, - сказал Краев.

- Ты, что, лишнего хватил, мелешь чёрт-те что? - прикрикнул на замполита Шмонин. - Не разжалованный, а ходит в звании рядового. Какая тут логика, я тебя спрашиваю. Может, он из романтических соображений скрывает своё воинское звание? Раз уж ты начал, просвети нас.

- Ты и без меня всё знаешь: кто он и что он. Только прикидываешься. Тебе выгодно не знать, - сказал Краев.

- Какой же ты замполит? - пошёл в наступление Шмонин. - Несёшь полную ерунду. И пьёшь много. Поставлю вопрос о твоём поведении.

- Ставь, ставь. Ты уж который раз ставишь.

- Но всё же кто он? - добивался своего Беляев. Перепалка комполка со своим замполитом была ему на руку.

- Кончится война, разберутся. А сейчас чего судить-рядить, - сказал Шмонин.

- Ситуация, - присвистнул Беляев, вставая и надевая свою бекешу, отороченную по низу и бортам серым каракулем.

- Никакой ситуации! - возразил Шмонин. Он нервничал и был не похож на самого себя, всегда сдержанного и спокойного. - Изменник Родины искупает свою вину кровью. Никакой романтики я здесь не вижу. Сурово, но справедливо, - жёсткость прозвучала в голосе Шмонина.

- Никакой он не изменник, более того, герой, - супротивничал Краев. - И никто его, кроме тебя, Борис Андреевич, не обвиняет в этом.

- И откуда ты всё знаешь, замполит? - не на шутку рассердился Шмонин. - Я не знаю и обвиняю, а ты знаешь и не обвиняешь. Это порядок, по-твоему? Так мы с тобой, майор, не сработаемся. И перестань пить, чёрт побери! Иди, проспись. Воспитатель называется.