После тяжёлого ранения в Бессарабии я возвращался из госпиталя во Фронтовой запасной полк на Днестре. В мою часть меня не направили, так как я не имел офицерского звания, а в партии меня не восстановили, так как было некогда. Начальник политотдела дивизии майор Иванов успокаивал: "Ничего… Вот кончится война, тогда и восстановишься".

В Запасном Фронтовом полку я неожиданно встретил партизанку Аньку, возлюбленную грузина Гоги. Шёл строй девчат-медсестёр. Слышу окрик:

- Серёжа! Басов!

Гляжу: в строю вышагивает наша Анька, самая маленькая из девчат. Она, помнится, уходила с отрядом.

Когда строй распустили, Анька, слепая от радости, бросилась ко мне бегом. И плачет, и смеётся, и не знает, с чего начать.

- Серёженька…! Да где же ты был?

- На фронте. Сейчас из госпиталя, Анечка. А ты?

- Служила при штабе дивизии телефонисткой. Да вот не пришлась ко двору.

- Не понимаю, Анечка. Как это "не пришлась"? - говорю я и оглядываю Аньку, обутую в солдатские ботинки с обмотками, её щупленькую фигурку, всунутую в серую солдатскую шинель, стянутую зелёным матерчатым ремнём. Под глазами Ани зелёные круги, острижена, убита горем.

- Что с тобой?

- Отчислили на передовую, - отвечала она, очевидно что-то умалчивая. - Ты из отряда никого не встречал?