Чёрный лес остался слева. Перешли полусухую речку с высокими берегами. Вышли на бугор, к стогам соломы. Противника не было.

Вдруг налетели желтоногие "хейнкели", снизясь, ударили из крупнокалиберных пулемётов. Прятаться было некуда: окопов не отрыли.

- Рассредоточиться! - приказал я.

Это было так себе приказание, скорее номинальное. На ровной земле не спрячешься. А "хейнкели", снижаясь с противным шипением, били по роте.

Я поднял голову и ужаснулся. Впереди, за бугром, в полукилометре, стояли немецкие танки, ожидая, когда мы приблизимся. Только странно было, что они не стреляли. Может, пока ещё не увидели нас у Чёрного леса?

- Назад! Всем назад! - приказал я. - Бегом к реке! Укрыться под берегом!

Все побежали, а потом за ними и я.

Сели под крутой берег. Огонь "хейнкелей" не мог нас там достать: очереди немецких крупнокалиберных пулемётов били в противоположный берег, не принося нам вреда.

- А где взводный Шарапов? - спохватился я, не видя среди сидящих под берегом своего помощника. - Кто-нибудь видел его?

Шарапова видели на бугре, где он пытался окапываться. Двое бойцов и я побежали обратно на бугор. Шарапов лежал, лицом уткнувшись в недорытый окоп. На его спине в вещмешке рвались патроны, подожжённые бронебойно-зажигательными пулями. Он был жив, но очень тяжело ранен. Мы снесли его под берег.

  

… А танки за бугром оказались наши, советские, Первого Украинскго фронта.

Войска соединились.

  

Наша рота отошла в Чёрный лес и здесь дожидалась своих, отставших в марафонском переходе.

- Сергей, будешь в Москве… - сказал Шарапов на прощанье. - Запиши адрес… Впрочем, не надо, и так можно. Жене расскажешь… Если умру. Она работник ЦК… найдёшь. Отвоевался я быстро и окончательно.

- Чего это ты, Иван, расклеился? - успокаивал я его, как мог. - Мы ещё с тобой… Как поётся: "умирать нам рановато, есть у нас ещё дома дела".

 

Загнанный в котёл фашист, как зверь, пускал в ход когти и зубы. Стремясь деблокировать, на помощь ему, как и в Сталинграде, устремились отборные войска. Образовалось два обвода: внешний и внутренний.

Моя рота, пополненная и довооружённая, с тремя новыми командирами взводов - лейтенантами, стояла на внешнем обводе, у станции Искренное. Маленькая железнодорожная станция между окопами, на нейтральной полосе. Посёлочек возле станции, десятка полтора домишек - тоже ничейный. Жителей нет. По ночам в посёлке слышалась шалая стрельба.

Батальон разместился в низине, на картофельном поле. Грязь такая, что ноги едва вытащишь. Окопы отрыты в полный профиль, в окопах вода.