|
СЕРГЕЙ БАСОВ |
МОЙ СЕВАСТОПОЛЬ |
-68- |
|
МЫС ХЕРСОНЕС. 4 ИЮЛЯ
Иду к Лаптеву
Проснулся я с чувством тревоги. Будто отстал от своих и надо нагонять. Вскочил, было, на ноги, и сразу понял, где я. Негнущаяся раненая нога и боль в перебинтованной голове сказали всё.
Не было ни Нади, ни Шуряя с батальонным комиссаром. Да и не привиделись ли они мне минувшей ночью?
Стояло удивительно тихое и солнечное утро. Тишина необычайная! Она-то - после стольких суток беспрерывного грохота и пляски смерти - пугала больше всего. Тишина означала, что больше никакой надежды нет - закончился последний акт севастопольской трагедии. Множество трупов в разных позах, окровавленные бинты, рваная одежда и ломаное оружие подтверждали это.
Сидел я у входа в блиндаж, в голове - никаких мыслей.
Невдалеке послышался автоматный рык. Стреляли немецкие автоматы. Стреляли короткими очередями, патроны экономили. По полю парами шли немцы и добивали раненых.
Стрельба приближалась.
- Вот и моя очередь подошла, хлопцы, - обратился я к павшим, - остаться здесь, как остались вы.
Как ни убегал я от смерти все эти четверо суток, теперь-то она догонит, не промахнётся. Надо встать, уговаривал я себя: негоже сидеть, смерть дОлжно принимать стоя.
Превозмогая боль в раненой ноге, я заставил себя встать во весь рост. Немцы заметили, поспешили ко мне.
Как просто принимать смерть! Сейчас меня не будет, будто и не было никогда.
- Здравствуй, Лаптев! Принимай, Андрей Васильич - иду к тебе!
Немцы - молодые парни-эсесовцы - шагах в десяти остановились: рукава рубашек закатаны выше локтей, воротники расстёгнуты, без пилоток, автоматы упёрты в животы. Будто на прогулку вышли, а не на убийство.
Я едва удерживался на ногах. Что-то шептал - последнее, предсмертное - не помню.
Эсесовцы переговаривались в шутливом тоне, будто не готовились через минуту - другую убить меня. Я немного понимал по-немецки. Спорили сначала, кому стрелять. Тот, чья очередь была, отказывался почему-то.
- Смотри, Вальтер, живой комиссар. И при звёздах. Храбрец… Что он там бормочет, не понимаешь?
- Он произносит своё коммунистическое заклятие, Руди, как научил их Сталин: "Фашист, сволочь, убей меня!"
- О, русские всегда умели умирать с достоинством, Вальтер.
- Мы с тобой сейчас, как боги, Руди. В наших руках и жизнь, и смерть. Кончай его, твоя очередь.
- Кончай ты, Вальтер. Мне что-то не хочется. Я бы с удовольствием выпил с этим парнем кружечку пива в кабачке у Анхен.
- Не узнаю тебя, Руди. Эти русские комиссары в Севастополе… Все в рай хотят. Уважь их желание. Кончай же, твоя очередь. Ну?
- Не буду, Вальтер.
- Ты, Руди, сегодня что-то слишком щедрый. Третьего комиссара приговариваешь к жизни.
- Пусть живёт. Живи, Иван!
Автоматная очередь… Я падаю.
 |
68 |
 |
