|
СЕРГЕЙ БАСОВ |
МОЙ СЕВАСТОПОЛЬ |
-37- |
|
Госпиталь на Камышовой
На Камышовой горело ярким пламенем какое-то двухэтажное здание. Сквозь розовато-жёлтую стену пламени оно как бы просвечивалось насквозь, и можно было разглядеть, что там делалось. А там происходило что-то страшное. Там вставали и садились в огне голые люди. У меня - мороз по коже: как же так - горят живые люди?!
- Тут госпиталь был, я знаю, - сказал матрос Шульга. - Мертвецы ж это.
- Живые они… не мёртвые, - возразил Федя Гонта. - Встают и садятся.
- Такое дело, салажонок, - пояснил Шульга. - Когда человек горит, жилы укорачиваются, и он как бы встаёт. Перегорят сухожилия - садится.
Мы подошли к горящему зданию: ни медперсонала, ни охраны.
- И чего ж их тут бросили? - недоумевал Федя. - Надо что-то делать.
"Нас тоже бросили, - хотелось мне сказать, - на бухтах бросили". Но вслух эти слова не выговаривались. Я запрещал себе произносить их. Всё ещё заставлял себя не верить тому, что было уже очевидно.
Секретные катера
В камышовых зарослях - полузатопленные лодки и замаскированные катера.
- Чьи катера? - спросил Федя у моряка, капитана 1-го ранга.
- Проваливай, пехота.
- У нас раненый, доставить бы на Маяк, в госпиталь.
- Сказал: проваливай! У меня приказ: выходим в море.
- Капитан, возьмите нас с собой, - просил Федя.
- А ну, рви отсюда, салажонок!
Федя не отставал, и видно было издалека, как капитан говорил что-то ему, указывая на море.
Вернувшись, Федя начал уговаривать меня вмешаться.
- Капитан говорит, что ждёт своих, чтобы идти в Новороссийск. Может, вы с ним поговорите, товарищ политрук, на чём-то же нам надо переправляться.
- У него - свой приказ, у нас - свой, - успокаиваю я Федю.
- Товарищ политрук, капитан сказал, что все корабли ушли.
- Такую брехню мы слыхали.
- А если это правда?
Меня знобило от услышанного.
- Ты вот что, комсорг, не очень-то верь. Мало ли что так называемые "капитаны" наболтают. Сказали: будет эскадра, значит, будет.
 |
37 |
 |
