|
СЕРГЕЙ БАСОВ |
МОЙ СЕВАСТОПОЛЬ |
-32- |
|
Идём на бухту Круглую
Колонна вытянулась на добрый километр. Впереди шёл броневичок комбата и комиссара. Нас сопровождала тишина. Как-то уж слишком просто, без стрельбы и преследования мы уходили от противника. Во мне зародилось беспокойство. Я привык всего в жизни добиваться борьбой. Преодолевая трудности, побеждая в борьбе, я знал, что всё идёт правильно. Но когда судьба подсовывала мне лёгкий выход, это всегда заканчивалось плохо. И сейчас я интуитивно чувствовал: что-то неладно.
Слишком долго ехали мы до бухты Круглой. И это заметил не только я.
- Товарищ военком, а куда мы едем? - спросил старшина Корниец. - И почему мы берём влево, к Молочной ферме, а не вправо - к морю?
- Колонну ведёт майор. Ему ли не знать? Может, что-то изменилось.
- Товарищ младший политрук, разрешите съездить в начало колонны, узнать, куда мы идём. Может, мы заблудились?
Предательство
Корниец объехал колонну. Колонна встала, и нас с Тураном вызвали вперёд. Броневичок с Галиметзяновым и Варвариным пропал. Танков, идущих впереди нас, ремонтников, тоже не было.
- Вот кто вёл колонну, - указывал Корниец на танкистов Коваленка и Власова.
- Где танки и броневики? Где командир батальона? Кто дал приказ идти к Молочной ферме? - кричал я.
Коваленка и Власова связали по рукам и ногам. Со всех машин собирались вокруг нас бойцы. Послышались крики: "Они хотели сдать нас немцам!" "Расстрелять их!" "Смерть изменникам!"
Расстрелять на месте без разбора дела... Кто же на это решится?
- Минуточку, товарищи, - сказал я и обратился снова к Власову и Коваленку. - Куда вы нас вели? Почему оказались в голове колонны?
Задержанные продолжали отмалчиваться. Им, пойманным на месте преступления, явно было нечего сказать.
- Товарищи, мы не в бою! - призывал я бойцов к спокойствию. - Через час-полтора мы выйдем в море. На палубе корабля у нас будет возможность судить их.
Мог ли я предположить, что через час-полтора всё изменится самым ужасным способом. И что по прибытии на бухту Круглую нам будет не до разбирательств и суда над подозреваемыми.
И тем более я не мог знать: не пройдёт и недели, как окажется, что, помешав свершиться самосуду, я тем самым подписал смертный приговор самому себе.
 |
32 |
 |
