|
СЕРГЕЙ БАСОВ |
МОЙ СЕВАСТОПОЛЬ |
-21- |
|
Я не понимал, что они такой встречей хотят сказать? Что я тут не нужен? Хотят, чтобы сам отказался? Может, позвонить полковнику Кабанову и уйти в другой батальон?
- Что, младший политрук, задумался? Не обижайся, мы по-свойски, - сказал Галиметзянов и впервые поднял глаза.
- Обижаться не имею права, товарищ майор. Псинкой, правда, попахивает. Голодного мурыжите вместо того, чтобы одеть, обуть, вооружить да за стол усадить. Поднести стопочку. У вас, чую по запаху, борщ с мясом, гречневая каша с тушёнкой и на третье - компот. Не отгадал?
Галиметзянов понял, что я обижен неласковым приёмом, и посерьёзнел.
- Объявляю Вам, товарищ младший политрук, благодарность от лица службы части!
- Служу Советскому Союзу! - так же серьёзно ответил я.
Отстоим ли Севастополь?
Галиметзянов ушёл в штаб. Мы с Варвариным сидели у входа в глубокий блиндаж в скале.
- Ждём приказа на выступление, - заговорил Варварин. - Здесь с нами одна танковая рота, остальные разбросаны по Третьему и Четвёртому секторам.
- Мне говорили в Политуправлении, что не на чем воевать - все танки в ремонте.
- Пойдёшь на СПАМ, в Севастополь, сам увидишь. Их проще заново сделать, чем отремонтировать. Одно слово - металлолом. Из 25-ти осталось 7 штук. В декабре закрывали прорыв фронта в Четвёртом секторе. Были в резерве, а теперь воюем.
Слушал я Варварина и думал, как он переменился в отсутствии Галиметзянова. Куда девались его угодливость и дурашливость. Передо мной сидел серьёзный и умный человек.
- В штабе у Кабанова был? - спросил он.
- И у Кабанова, и у Костяхина, вашего бывшего военкома.
- Семён Иванович за полгода скакнул из батальонных в полковые комиссары. Военно-политическую академию имени Ленина он кончал старшим политруком. Зовёт к себе в политотдел 79-ой. Он - мой учитель. А у меня мечта: отстоим Севастополь, поеду учиться в Ленинку.
- А отстоим? - сказал я, чем поставил его в тупик.
И сразу предо мной возник третий человек. Варварин уже показал себя серьёзным и умным, показал себя и угодником комбата. А теперь он превратился в тупого партийного начётчика. Он начал мне говорить о массовом героизме, перечисляя всех известных ему из газет героев Севастополя: Нину Онилову, Ивана Богатыря, Ноя Адамия, Людмилу Павлюченко. Он не понимал или ему это было не положено понимать, что личный героизм должен подкрепляться достаточным количеством оружия и техники и опытными командирами. Только тогда можно сломать мощную военную машину немцев. Мне всегда были противны затасканные азы партийной пропаганды, особенно, когда их испытывали на мне. И я взорвался и "перешёл на личности".
- Откуда у Вас, Варварин, уверенность, что мы не сдадим Севастополь? Вы вот что сделали для победы за те полгода, что вы здесь? Вы хоть в окопах видели живого немца, стреляли по нему? Или как все тут, в душу вас, мать, забрались: одни в бронированные подземелья, другие - под толщу скалы. И посылаете оттуда призывы тем, кто держит рубежи: "Отстоим наш славный Севастополь любой ценой!" Вам нужна победа, чтобы уехать в академию. Вы будете воевать до последнего солдата, а сами останетесь живы, и потом станете вещать о своём героизме, прикрываясь славой подлинных героев.
 |
21 |
 |
