Некоторые бойцы смогли преодолеть панику, они искали свои части, искали место, встав на которое, ощущали бы себя частью организованной силы, а не стадом баранов, устремляющихся в пропасть.

- Какой полк? - спрашивали они.

- Разных, тут всё перемешалось, - отвечали им.

- Какая дивизия?

- А шут её знает - какая. Идём вот…

- Какой вы армии, хлопцы? Не Сорок четвёртой?

- Нет. Сорок седьмой.

- А мы - Пятьдесят первой.

Приказа отступать не было, но не было вообще никакого руководства. Конечно, для бойцов особого приказа не требуется, если с ними командир или комиссар. Командира не было. И потому они шли за мной. А меня сжигал стыд. Не тому меня учили в армии и в училище.

Единственное, что мы можем, это не бежать, как все, а идти шагом.

Нам жалко брошенного оружия, и мы его поднимаем. На каждом - по паре карабинов через плечо, а на спине - по пулемёту. Но всё оружие не заберёшь, его - много, оно исправное, годное, с боеприпасами. Да у какого нормального человека поднимется рука бросить своё оружие?! Отягощённые оружием, мы идём ещё медленнее.

- Товарищ политрук, а куда мы идём? - спрашивает Лёва Горлин, облизывая пересохшие от жары и волнения губы. Лёва среди нас самый молодой и горячий. Он ненавидит фальшь во всех её проявлениях, отвечать ему надо прямо и искренне.

- Драпаем, Лёва. Что-то в верхах произошло, - говорю я. - Сейчас самое главное для нас - держаться всем вместе.

- Вместе и дружно, - добавляет Рущицкий.

- А дальше? - продолжает спрашивать Лёва.

Лёва невысок, плечист. Чёрный каракуль волос на большой, круглой голове седой от пыли. Алые, вывернутые губы готовы выплеснуть горечь упрёков. Агатово-чёрные глаза мечут молнии, а на верхней губе, в отрастающих усиках - бисеринки пота.

- Откуда он знает, что дальше, голова садовая! - отвечает Лёве Ниязов. - Пока не будет другого приказа, будем идти.

- А этот приказ - драпать - кто отдал? Кто - я спрашиваю!? - кричит Лёва.

- Фашист - вот кто!

- Отставить разговорчики! - прикрикнул на бойцов старшина Горо. Заросший, чёрный и бородатый, с выпученными серыми глазами, он и впрямь был страшен, и бойцы умолкают.

К старшинам у меня ещё с кадровой службы предубеждённое отношение, и ничего с этим я поделать не могу. Поэтому мне не нравится, как Горо оборвал Лёву.

- Вы вот им, старшина, скомандуйте "отставить", - указываю я на обгоняющих нас безоружных бойцов. - Бежим мы, позорно бежим, Лёва. Без приказа. А что делать? Встать и не пускать дальше? Нас сомнут.

- Дать очередь из ""максима" - остановятся! - кричит Лёва. - Гады! Сволочи!

- По своим очередь?! Окстись! - негодующе сказал шагавший сзади Алёша Уськов.