Что же делал наш командующий Козлов? "Честь" сдачи Крыма, поражения на Перекопе, на Ишуни, принадлежала не ему. Он начал со славой, когда в январе 42-го года в штормовую погоду войска с беспримерной дерзостью и храбростью взяли Керчь и Феодосию. В "Правде" напечатали его портрет и портреты его ближайших соратников. Помнится, с газетного листа на нас глядел красавец-генерал с размягчённой нежностью в чертах лица, больше похожий на героя-любовника на сцене театра, чем на полководца.

Успех морского десанта - это была победа моряков Черноморского флота. Моряки пробивали путь, армейцы развивали успех, закреплялись на завоёванном.

О моряках-черноморцах я ещё скажу: это особые люди, их дела - в полном смысле легендарные.

Не знаю, кем был генерал Козлов до Крыма. Армии он был неизвестен. Взятый со скамейки генеральского запасника, он сверкнул в январе, сгорел и ушёл в неизвестность в мае.

Четырёхмесячная наступательная пауза со стороны армий Козлова была гибельной для Крым-фронта. Момент, когда немцы удирали из Керчи и Феодосии в страшной панике, для нашего прорыва из Керченского плоскогорья в горы был упущен. Армия залегла на равнине. А надо было наступать, наступать во что бы то ни стало, продвигаться вперёд и только вперёд. Так действовал великий русский полководец Суворов.

Немцы тоже залегли перед горами, так что тактических преимуществ на местности они не имели. Хорошо… Допустим, Манштейн, владея всем Крымом, имел стратегическое преимущество и мог перебрасывать части туда, где они были особенно нужны, мог маневрировать. Но у нас-то имелось огромное стратегическое преимущество - сильный, господствующий на Чёрном море, Черноморский флот. Рыба-Крым почти вся находилась в воде, и берега, которые враг ещё не успел укрепить, были открыты для действий флота.

Мы обладали ещё одним большим преимуществом: сумели скрытно сосредоточить армии на очень небольшом, ограниченном участке перед Ак-Монаем. Наши превосходящие силы, размещённые так, что могли ударить в нужном направлении и смять противника, были залогом победы в предстоящем сражении. НО надо же было когда-то и действовать!

У Манштейна были полномочия и возможность самому принимать решения, он командовал единолично. А Козлов, как намекает наша историография, стыдливо прячущаяся в драпировках туманных высказываний, был несвободен. Над ним стоял представитель Ставки ГлавПУРа, армейский комиссар Первого ранга Мехлис, прикомандированный к фронту. К тому же, не было единого командования флотом и армией, они управлялись из двух разных центров в Москве.

Когда Черноморский флот высаживал мелкие десанты на побережье, в тылу противника, как бы демонстрируя готовность деблокировать Севастополь, немцы нервничали и теряли уверенность. Тут бы и начать наступление армий. Но нет. Демонстрации флота не подкреплялись пехотными операциями. Всё это было похоже на детскую игру, если бы за неё не платилось кровью. Морские десанты исчезали, как в пучине - ни один не вернулся. На суше мы не наступали, к счастью для противника, сжимавшего кольцо вокруг Севастополя.