Гриша часто отлучается в траншею и оставляет меня одного. Мне тоже хочется в траншею, спрятаться в её спасительной трёхметровой глубине. Но меня никто не зовёт, а сам пойти я не могу. Неловко перед Гришей: подумает, что струсил.

Мне страшно. Ветерок продувает Гришин шалаш вдоль и поперёк. Поодаль и рядом так всё гремит, свистит, рвётся со стоном, так всё охает и ахает, взрывается и вспыхивает, что можно оглохнуть и ослепнуть. Ветер приносит сернистый дым, пахнет пылью и сгоревшим мелинитом. Не одна тоскующая по крови пуля-смерть пролетает у меня над головой - тысячи!

Да что ж это такое? Где Гриша? Почему про меня все позабыли? Почему я лежу, как парализованный, и не бегу отсюда в спасительную траншею? Скатиться бы туда, на самое дно, и переждать а? Нет, нельзя. Может, Гриша специально отлучился, спрятался поблизости и незаметно наблюдает, что станет делать политручок-фазанчик?

Тело коченеет от страха, и я лежу. Такое ощущение, будто все пули, все снаряды, все мины пущены прямиком в меня, лежащего на виду у противника и защищённого лишь серым полынным кустом. Так хочется вдавиться в землю. На убой, что ли, он меня сюда вывел?

Ящерицей вползает под палатку Гриша. Он что-то "забыл". Ищет для вида, не находит и укладывается сбоку от меня.

Я успокаиваюсь. Мы лежим на спине и чадим махрой. Я разглядываю Гришин профиль: контурную линию из трёх полудуг: большая - выпуклый лоб, средняя - орлиный нос с раздувающимися, чётко вырезанными ноздрями, малая, круто выступающая дуга - раздвоенный подбородок.

Мне хочется сказать: "Гриша, почему ты, такой смелый, пошёл в ординарцы? Понимаю, что кто-то должен и в ординарцах ходить, что в армии приказ командира - закон, наверное. Тебе приказали. А всё же, почему? Ты же неплохой парень, не из приспособленцев. Ты гордый и самолюбивый, я это вижу. Да, Лаптев - человек, достойный большого уважения. Но, всё равно, быть денщиком, услуживать - унизительно в наше время. Мы - поколение свободных. Мы - не рабы, и это главное завоевание Октября. Не так, скажешь…?"

Но я не спрашиваю, соответственно, и ответа не получаю. Мы перебрасываемся короткими замечаниями, смотрим за полог на свинцовую метель, молчим и думаем всяк о своём.

Гриша - житель Кавказа, конверторщик из Зангезура, по отцу русский, по матери черкес. Может, в горном ауле у него осталась девушка-черкешенка - не говорит. На войне Гриша с первого дня. Больше ничего о нём я не знаю.