Гриша ведёт меня в своё жилище. Оно у Гриши не как у всех, не в землянке, а наверху, над траншеей. В десятке шагов от бруствера косо натянута пятнистая трофейная плащ-палатка, низ замаскирован под куст полыни, постель - куча сухой травы. Возле сена несколько гранат РГД-33 и пара бутылок с горючей смесью. Вот и весь дом. Ложись, ноги вытягивай.

Хочешь закурить, огня высекать не надо. Над головой подвешен жгут, свитый из бинтов и пропитанный порохом на оружейном масле - тлеет вечный солдатский огонёк. Кто бы ни шёл мимо Гришиного шалаша, прикурит - и дальше. Сгорит трут, Гриша его новым заменит. Ну, а если погаснет вечный огонёк из-за дождя или по другой причине, зажечь его проще простого. Надо только взять из бутылки с горючкой стеклянную капсулу с серной кислотой, капнуть на трут. Глядь - и задымился. И пока хозяин жив, он поддерживает свой огонёк. А если случится ему уйти в страну Могилёвскую, откуда не возвращаются, другой солдат за огнём присмотрит.

Солдаты, знаете ли, уходят в вечность навсегда. Безымянные огоньки их, собранные в один - большой - пылают сегодня над могилой неизвестного солдата.

Остаток первой ночи на фронте я проспал, как убитый. Раза два или три где-то что-то с грохотом падало, и световые вспышки проникали сквозь закрытые веки. Зато первое утро на фронте было незабываемо.