Лейтенант выкрикивал фамилии в каждом купе. Подождав, не отзовётся ли кто, он покорно шёл дальше.

В фамилиях разыскиваемых бойцов мне слышалась деревня Паново, мои товарищи по детству. Мишуковы были сыновья почтмейстера Никанора Никаноровича, прозванного мужиками Наполеоном Наполеоновичем. Сыновей у него было пятеро: Колька, Натолька, Мишка, Сашка и Петька, а дочка Верка.

Когда почту кто-то поджёг, Мишуковы уехали в волостное село.

"Кто бы это мог быть из Мишуковых? - думал я.

Горбуновы были дети деревенского кузнеца по кличке "Точно-Прочно". Кто из них тут? Костя-гармонист? Витька, с которым мы укорачивали польский палаш, чтобы носить его под пальто? Димка - круглоголовый и бедовый - нашему Ваньке ровня? Сашка - нашему Кольке ровня? Или самый младший из Горбуновых - Ванька, одногодок нашему Василку - политбойцу? Вот бы встретиться да поговорить. За все годы, за десять доармейских гражданских лет никто из земляков мне не встречался. А теперь вот - нате вам - целый букет знакомых фамилий. А из Ляпиных кто? Наши ли большепановские или малопановские? Настасьин сын Аркашка Орики-Веторики или Ванька Хорёк? Из Полушиных мог быть только Алёшка, сын Василия Герасимовича, чертолом-парень, ушедший трактористом в совхоз под Гороховец. А из Урановых, детей мясника, сосланных всем семейством на Каму, в деревне никого не осталось. Незнакомым мне был только шестой из разыскиваемых - Ордуянц.

Интересно, кем стали мои однодеревенцы? Вот бы поговорить! Догнать лейтенанта, спросить?

"Да и голос самого лейтенанта был мне чем-то знаком", - подумал я.

Подумал так и понял, что это моя живучая память - ужасная фантазёрка на разного рода совпадения - вытворяет со мной свои шуточки.

В Семи Колодезях поезд остановился. Дальше железную дорогу перерезал фронт. Он проходил в пятнадцати километрах.

Лейтенанта в обхлёстанной шинели я больше не встречал. Судя по всему, он с командой сошёл раньше.

Мы, пятнадцать младших политруков, тоже были командой. Все мы шли в 51-ю Армию, она занимала центральный участок фронта.

В штабе армии нас распределили по дивизиям, и команда распалась на группы. В 398-ю СД нас шло трое: Снедзе, Савченко и я. На КП дивизии мы и расстались. В 426 СП шёл я с проводником в кромешной темноте. У моего сопровождающего глаза, что у кошки - в темноте видит. Я спотыкаюсь, падаю, отстаю от него - он смеётся.

- Вот мы и дома, товарищ младший политрук, - говорит проводник и прямо на глазах куда-то проваливается. Я стою и жду. Он кричит откуда-то снизу, из-под земли:

- Сюда, товарищ младший политрук! Прыгайте… Тут траншея.