Это лето началось с того, что мы с Верой купили клеёнчатые сандалии. Строго говоря, эти сандалии были мужскими, они были сделаны из школьных форменных мальчишеских ремней. Не кожаных, нет, у наших мальчишек в начальной школе была форма типа гимнастёрки, перепоясанной таким вот ремнём. Можно ли это было назвать искусственной кожей, не знаю. Итак, толстые и грубые, с глянцевым покрытием, сандалии были похожи на те, что на картинке. Мы их облагородили, убрав переднюю часть продольной полоски, чтобы пальцы свободно высовывались, и надели. Ради чего я это сделала? Отвечаю: такие же сандалии носил Володя.

Это лето для меня было временем полного копирования привычек моего кумира. Когда играли в теннис, я подбирала шарик и возвращалась к столу в Володиной манере: прижав одну руку к боку и делая отмашку другой, при этом ещё на каждом шаге раскачиваясь, как моряк на палубе. Эту походку нельзя было спутать ни с чьей, она была узнаваема. Народ, возможно, посмеивался про себя, но молчал, только противный Юрка Василенко, увидев это, громко сказал: "Эй, Басова, ты чего всё у Глушкова перенимаешь? Влюбилась, что ли?" Не помню, что я отвечала, пытаясь скрыть очевидное.

  

В сенях, на раме окна, выходящего во двор, я вырезала бритвой инициалы ВГ, и каждый раз, проходя мимо, касалась их кончиками пальцев, говоря "Володенька!". Перед тем, как выйти во двор, где уже играли в теннис мои подруги и друзья, я выглядывала в это окно. Если там был Володя, то краска заливала моё лицо, сердце почти выскакивало из груди, и я медлила с выходом, пока физиологические показатели не приходили в норму.

Этим летом мама сшила мне "модное" платье с заниженной талией и юбкой в складку, похожее на то, какие носили в 20-е годы, только приталенное. Мне оно очень шло, подчёркивало грудь и бёдра. Когда я в первый раз вышла в нём, то Володя даже присвистнул, увидев меня. А потом сказал мне первый в моей жизни комплимент. Я, конечно, не знала, как полагается отвечать на комплименты, какие слова говорить, как вести себя, поэтому только страшно покраснела.

Этим летом мы играли в теннис каждый вечер. Володя довольно часто приезжал к нам во двор на велосипеде, потому что этой весной Глушковы переехали на улицу Лермонтова. Это была новая улица, застроенная коттеджами, в которых поселилось начальство. Володин отец, Пётр Яковлевич, был начальником шахты, потому ему, видимо, и полагался коттедж.

Когда мы ждали своей очереди играть, Володя вставал рядом со мной, и мы болтали о разных пустяках, шутливо поддразнивали друг друга. Он поинтересовался, в какую школу я отнесла документы, и, узнав, что в 3-ю школу, одобрил моё решение, сказал что-то вроде, что рад этому.

Этим летом Володя впервые коснулся меня, проходя сзади, он провёл рукой по моей талии. Я была в недоумении, никогда он словесно не высказывал никакой симпатии ко мне. Мы были скорее партнёрами: вместе играли в волейбол, в теннис, беззлобно пикировались в разговоре. Ну, сделал он мне комплимент, когда я вышла в новом платье. Это ещё ничего не значило. А тут ОН КОСНУЛСЯ меня! Это было неожиданно и странно

На следующий день он и не подошёл ко мне. Я долго гадала, нравлюсь ли я ему или он со мной играет.