1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
Весной, в начале апреля, когда днём текут ручьи, а ночью подмораживает, по вечерам, сделав уроки, я отправлялась к Вере Шаламовой, потом мы заходили к Лене Сёмкиной и шли гулять. Гуляли мы вдоль улицы Октябрьской от мотовозной линии до Узловой. Рассказывали друг другу о своих возлюбленных: где мы с ними встречались, о чём говорили, обсуждали их поведение, гадали о том, как они к нам относятся. И ведь не надоедало говорить об этом!
Наговорившись, заводили песни о любви: "Ландыши", "До завтра", "Не улетай" и другие, подобные этим. Лёгкие, воздушные, простенькие, они как нельзя лучше подходили к нашему настроению любви и надежды. Особенно любили петь песню "Озорница", по-итальянски Ladzarella.
Похожа на мальчишку
В новой блузке голубой
Бежишь всегда вприпрыжку
И довольна ты собой
Ни с кем не хочешь знаться -
Вот несчастье, вот беда!
Тебе всего семнадцать
Но сурова и горда…
Это о нас пелось. Это мы были тощими и бегали в самосшитых рубашках. Это мы строили из себя гордячек, чтобы набить себе цену…
Хрустели замёрзшие лужицы под ногами, на юго-западе вслед за ушедшим солнцем вставал Орион, который легко было узнать по поясу из трёх звёзд. Орион вёл за собой псов, во лбу Большого Пса горел Сириус. Тогда я ещё не знала ни названий созвездий, ни Сириуса, но мне очень приглянулась эта блистающая звезда. Она так мерцала и переливалась, становясь то розовой, то голубой, что я выбрала Сириус своей звездой. Вера и Лена тоже нашли в небе яркие звёзды, благо их было в небе достаточно.
Я отчётливо видела двойственность Сириуса и потому одну звезду взяла себе, а другую мысленно подарила Володе. И про себя же часто повторяла: "Эта наша звезда".
