1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
Грибы возле Алексеевского попадались всякие: и "хорошие": подберёзовики, подосиновики, маслята; и так называемые условно съедобные: сыроежки, валуи, чёрные грузди, а осенью ещё и опята. Хорошие грибы шли на суп и жарёху, а остальные - вымачивались, вываривались, затем солились или мариновались.
В один год, не помню, писала ли я об этом, мы с папой натаскали валуёв на целую кадушку. Мама была очень рада, засолила их, а кадушка дала течь, и все наши труды пропали зря. Очень жалко было не грибы, а маму. Она столько труда потратила, чтобы засолить такое количество грибов!
После шестого класса мы были уже вполне взрослыми и ходили за грибами одни, без мам и пап. Собиралось человек пять девчонок, ехали мы до Алексеевского на поезде, набирали по ведру грибов, и обратно возвращались пешком.
И вот однажды мы идём по шпалам. Жара… Я вижу, что у Виры Поляковой уже пальцы на дужке ведра разгибаются, тяжело ей. А идти ещё довольно далеко. Тогда я взяла у неё ведро и понесла в одной руке её ведро, в другой - своё. Я была сильная, мне это ничего не стоило, а Вира - худенькая, у неё лопатки и позвонки на спине торчали.
Впервые мне самой захотелось помочь другому. Обычно мама или учителя просили, и это было совсем другое, нежели почувствовать, что твоя помощь нужна, и помочь добровольно. Почему-то у меня на душе стало так славно и тепло.
Я подумала, что, может быть, моё предназначение на Земле состоит в том, чтобы видеть нужду людей и помогать им. И довольно долго это мнение у меня держалось, пока я не поняла, что это просто было маленькое испытание. И тогда я его выдержала. А предназначение - совсем другое.
