1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
Вне всякого сомнения, Александр Дюма в тот год был моим фаворитом. В библиотеке у папы он появился в большой полноте: "Граф Монте-Кристо", "Три мушкетёра", "Двадцать лет спустя", "Десять лет спустя" - я всё это прочитала почти залпом. Вечерами мама насильно гасила у меня свет, потому что я не могла оторваться от увлекательного повествования.
Первым был "Граф Монте-Кристо". Ужасная история о предательстве и мести повергла меня в шок. Я не могла не плакать над судьбой Эдмона Дантеса и Мерседес, но мне была неприятна та последовательность в мщении, которую проявил граф Монте-Кристо. Я страстно хотела, чтобы Эдмон и Мерседес воссоединились, и я ждала этого, но когда она начал уничтожать своих врагов одного за другим, я пришла в ужас, и моё сердце отвернулось от него.
Почему-то оно (сердце) сочло достойной жалости злодейку Миледи в "Трёх мушкетёрах". Да, она была заклеймена лилией за воровство, но почему воровство молоденькой девушки, почти ребёнка ради выживания, граф де ла Фер счёл страшным непрощаемым грехом, настолько страшным, что в конце концов казнил её. Очевидная её отверженность возбуждала во мне сочувствие, и я жалела её, несмотря на её интриги.
Такой, видимо, был период в моей жизни, когда я жалела злодеев и злодеек, оставаясь практически совершенно равнодушной к положительным (сладковато-пресным) персонажам. Позже, когда я прочла "Розу Мира" Даниила Андреева, я поняла источник этой жалости. Он писал, что даже Люцифер будут прощён Господом, поднят из глубин Ада и приближен к Свету. Поэтому мы должны жалеть грешников и негодяев и молиться за них; возможно, эти молитвы и будут способствовать возвращению их к Богу. Да и из Евангелия следует, что Иисус Христос пришёл на Землю, чтобы спасти грешников. Праведникам помощь не нужна, я полагаю. Ими можно восхищаться, но жалеть их не за что.
В это же время в папиной библиотеке появились фантастические книги.
Я прочла всего Александра Беляева. Самыми любимыми романами были "Ариэль" и "Человек-Амфибия".
Я хорошо запомнила ужасную повесть "Голова профессора Доуэля", но она не затронула моих чувств, точно так же, как и "Властелин воздуха". Политика всегда мало интересовала меня, и эсхатология проходила мимо, любое катастрофическое прерывание жизни на Земле представлялось мне маловероятным, а потому не трогало меня. Зато любовь несчастного Ихтиандра и Гуттиэре, естественно, заставила меня проливать слёзы.
Александра Беляева называют русским Жюлем Верном. Мне кажется, что это не так. Романы Жюля Верна похожи на популярные статьи, разъясняющие читающей публике некоторые явления, а также устройство аппаратов в условиях какого-нибудь квеста. То есть само путешествие для Жюля Верна - это антураж, а вот драгоценные пушки, снаряды или подводные корабли составляют смысл всего. Попадая на такое произведение, зеваю и захлопываю книгу, чтобы никогда больше не возвращаться к ней.
Не прошёл мимо меня и Алексей Николаевич Толстой с его "Аэлитой" и "Гиперболоидом инженера Гарина". И если последний роман в точности следовал логике "Продавца воздуха", а, поэтому запомнился только тем, что в нём Толстой гениально предсказал лазерное оружие, то "Аэлита" была весьма лирично исполнена. Но, почему-то не нашла во мне поклонницу. Видимо, тех несчастий, что случились с героями, не хватило, чтобы тронуть моё сердце.
