1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
Я рассказывала, что бабушка гостила у нас, в Кировграде, в 1955 году. В 1957 году ей исполнилось 70 лет, скорее всего, она уже не занималась огородом, так что приехала она к нам на всё лето. Но в начале августа из Кыштыма пришло письмо, сильно её взволновавшее. В нём её сестра Татьяна Михайловна Курчавова писала, что бабушкин сын, а мамин единоутробный брат, Алексей, безобразничает. Баловство дяди Алёши заключалось в том, что он начал разорять дом: таскать из него вещи, ломать пристрой.
Бабушка подхватилась и уехала в Кыштым. Там она продала дом и собралась, было, ехать. Как я поняла, предполагалось, что жить она будет у нас. Но тут у неё случился инсульт, и она попала в больницу. Престарелые её сёстры ухаживать за ней не могли, поэтому вызвали маму телеграммой.
Папа поехать не смог, его замучила УНИПРОМЕДЬ, тогда мама взяла с собой меня, и мы поехали за бабушкой.
Однажды, то ли пяти, то ли шести лет, я уже бывала в Кыштыме. Но тут мне уже исполнилось одиннадцать, и впечатлений от городка осталось значительно больше. Баба Таня и баба Зоя жили на Горе, так назывался холм, на котором располагалась часть города, а бабушкин дом был под Горой, в нижней половине Кыштыма. Но мы туда не пошли, потому что дом был уже продан, а бабушка лежала в больнице.
Мы остановились у бабы Тани, она жила не то на улице Свердлова, не то на улице Горелова, в маленьком "своём" доме. Надо было забрать бабушку из больницы, доставить её на вокзал, погрузить в поезд Челябинск - Свердловск. Ни о какой машине скорой помощи речи идти не могло, приходилось искать "частников". В общем, дел было много, и маме с бабой Таней было не до меня. Утром меня покормили картофельными шанежками с молоком и ушли.
Послонявшись по дому, я решила осмотреть окрестности. Над мелкими домишками, высоко вверху, была видна церковь.
Конечно, я пошла в ту сторону. По узким улочкам-переулочкам я вскарабкалась на самую вершину Горы. Вблизи церковь казалась ещё больше и великолепнее.
