1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
В конце июля или в начале августа, мы всей семьёй съездили на два дня в Свердловск.
Рано утром на станции "Ежовой" мы сели в маленький поезд из трёх вагонов, который должен был привезти нас на станцию "Шурала" и там прицепить к другому поезду, идущему в Свердловск с севера по главной железнодорожной магистрали "Нижний Тагил - Свердловск". От станции "Шурала" до "Ежовой" была протянута тупиковая ветка, по которой и осуществлялось сообщение Кировграда с внешним миром.
Мы пришли к вокзалу очень рано, но в вагон нас, как и всех остальных пустили сразу. Я, конечно, встала у окна и долго разглядывала деревянное строение вокзальчика. Оно нисколько не изменилось со времен, когда Кировград ещё был Калатой. Повесили только новую вывеску "Ежовая". За зданием вокзала был виден дом, в котором жил с бабушкой Коля Андреев, мой одноклассник. Бабушка его была начальником этой самой станции. Слева тянулись склады - пакгаузы, тоже деревянные, почерневшие от старости. Посвистывал паровоз, маневрируя по путям. Наконец, поезд резко дёрнулся - поехали! Ничего интересного за окном не было видно: ёлки, засохшие берёзы на болотах, мелкие озёра.
До "Шуралы" наш поезд тащился, наверное, не меньше часа. Останавливался на полустанках, пропуская товарняки с вагонетками. Потом долго-долго стоял в "Шурале", ожидая прибытия основного поезда. Когда нас прицепили к нему, и мы тронулись, мне уже надоело смотреть в окно: лес, болото, лес, болото.
На всём пути единственное интересное место - Свердловск-44, который сейчас называется Новоуральск. Тогда он был номерным городом. Но нам был известен как Верх-Нейвинск.
