1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
В моём ближнем круге была ещё одна девочка - Лена Сёмкина. Вера с ней дружила, а я дружила с Верой - и так вот получилось, что мы дружили втроём. Лена жила в доме напротив. Длинный такой был дом, не барак, нет, но многоквартирный, восемь квартир с одной стороны и восемь - с другой, причём в каждую квартиру был отдельный вход. Карачунские жили в одном конце этого дома, а Сёмкины - в другом. Семья у них была большая. Отец, мать, сын Борис, дочери Майя, Эльвира и Лена. Естественно, как подружка, я заходила к ним домой и должна сказать, что такой пустоты, полного отсутствия мебели в комнате, я нигде не встречала. На кухне была печь, стол, лавка и табуретки, но в комнате не было ничего, только матрасы на полу. Видно, жили они очень бедно. Работали в их семье мужчины, а женщины сидели дома.
Вот в Интернете нашла фотографию именно этого дома, не уверена только, то ли номер я указала.Вот в Интернете нашла фотографию именно этого дома, не уверена только, то ли номер я указала.
Майя уже во время нашего там проживания родила (мужа я не видела) дочку Оленьку. Я Олю очень любила, возилась с ней, опекала, играла. Позже у неё обнаружили какой-то порок сердца, и в подростковом возрасте она умерла, спасти её не смогли. Но нас в то время уже в Кировграде не было.
Вира окончила семь классов и дальше учиться не пошла, и работу, видно, найти ей не удалось.
Лена, спокойная и незамысловатая, в учёбе между тройкой и четвёркой, по строю своего характера прекрасно подходила Вере, поэтому она с Леной какое-то время, до того, как та ушла после семилетки в техникум, дружила более тесно, чем со мной. Я, конечно, ревновала страшно и переживала.
Однажды мы договорились пойти гулять втроём, но вдруг ни с того, ни с чего они куда-то исчезли, спрятались от меня. Я бегала по прилегающим улицам и дворам, но нигде не могла их найти. Только раз мелькнули они вдали, на улице Кирова, возле Дома культуры. Я не смогла их догнать. Смешно, но это унижение и обида долго-долго жили во мне. Я никак не могла понять, почему Вера так со мной поступила. А что тут было понимать-то? Всякая дружба есть своего рода привязанность, своего рода, я бы так сказала, любовь. А в любви, всегда один любит, а другой позволяет ему любить. В нашей дружбе с Верой более любящей была я. Естественно, что именно поэтому мной можно было пренебрегать и пользоваться своей властью, что Вера и делала. Спасибо, что изредка.
