Осенью и зимой устраивались в городе смотры художественной самодеятельности, на которых учащиеся и трудящиеся показывали свои достижения в пении, плясках, художественном чтении. Сначала выступали дети, а потом - взрослые. Наш хор тоже принимал участие: не зря же нас сгоняли после уроков на репетиции.

Песни, которые мы пели, были совершенно обычными для той поры: "У дороги чибис", "То берёзка, то рябина", "Цып, цып, мои цыплятки", "Санта Лючия", "Индонезия", "Звенит звонок весёлый", "Тропинка".

Я хочу рассказать о совершенно особенной песне. Её нет в Интернете, и я не могу дать на неё ссылку, но слова я помню. Да и как не помнить! Удивляюсь сейчас, как вообще могли дать её для исполнения детям! А тогда эта песня казалась нам правильной. Подразумевалось, что мы должны были строить жизнь по таким песням. Мы должны были быть готовы "отдать душу свою за товарищей своих".

Взрослый хор пел "У крыльца высокого" и "Ивушка зелёная". Странно было видеть на сцене такое большое количество поющих взрослых, но тогда было модно петь хором, вот все и пели: и дети, и взрослые.

Я не любила самодеятельные эти концерты, я и до сих пор не люблю, будь они хоть трижды профессиональные. Никогда не слушаю и не смотрю их по телевизору. Праздничные "Огоньки" и шоу нагоняют на меня тоску. В детстве я старалась после собственного выступления потихоньку сбежать из зала, тем более что в зале было довольно холодно. Если рядом сидел кто-нибудь из учителей, уйти было невозможно. Тогда я начинала рассматривать убранство зала: высокий потолок с люстрой, тёмно-вишнёвые тяжёлые плюшевые шторы с какими-то огромными золотистыми кистями, похожими на мочальные кисти маляров. Старательно обходя взглядом то, что творилось на сцене, я смотрела на прожекторы по краям, на ступеньки, на кулисы, на портреты вождей, на красную звезду вверху. И таким вот образом коротала время. Жаль, нельзя было читать, притемнённый сумрак зала не позволял.