1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
Бабуся приехала к нам погостить зимой 1955 года. Это был её второй приезд, первый раз приезжала она на Сашины похороны. Сразу в доме появился запах чисто уральских пирогов с рыбой. Бабушка вымачивала солёную треску и из неё - с картошечкой и лучком - пекла в нашей русской печке пироги. Я даже округлилась как-то именно в это время - сужу по фотографиям.
Бабушка была не очень высокого роста, чуть выше меня тогдашней, полненькая, в фартуке, часто без платочка на голове, обычного для пожилых бабушек того времени. Лицо круглое, ямочка на правой щеке, серые глаза под нависшими веками, тощенькие седые волосы собраны сзади в пучок. Папа мне говорил, что я похожа на бабушку ямочками на щеках и нависшими веками. Я от себя добавлю: и редкими волосами.
Бабушка прожила тяжёлую жизнь. Вот что пишет о ней её дочка (моя мама).
Отец мой Миляев Михаил Петрович умер в 1920 году, пройдя гражданскую войну. Вернулся и вскоре умер от тифа. Остались мать и я. Мне было 2,5 годика, а маме 30 лет.
Вскоре после смерти отца случилась в заводе трагедия. Случился пожар, уничтоживший полпоселка. На заводе загорелась кислота, ветер дул на город, дома были деревянные. Сгорел и наш дом. Переехали жить к деду - отцу мамы. К этому прибавился голод, неурожай. В пищу шла лебеда. Вручную выбирали семя лебеды, высушивали и в ступке толкли, ну и дальше питались. Мама немного умела шить, поехала в хлебные места и шитьем зарабатывала продукты, хлеб. Этим и спасались от голода. Был у нас еще свой огород и заработок деда.
Был у нас еще мой дед - отец мамы. Он приютил нас. Кроме того, он тоже был мастеровым человеком, работал на заводе в доменном цехе. Часто его вызывали на работу ночами криком: "Домна встала, Михаил!" И он шел пускать домну.
По фамилии дед и бабушка по маме были Киприяновы. Но дед имел прозвище за свой шустрый характер "Блоха".
Так мы и жили у деда. Положение постепенно начало улучшаться. Мама работала уже дома, работала сиделкой в больнице. Дали там комнату, там мы и жили. Потом она захотела на старом месте построить "свой" дом. Построили маленький деревянный домик, состоявший из комнаты и кухоньки. В комнату пустили таких же бедолаг, как и сами были, квартирантов. Из больницы переехали в "свой дом". Подросла и я, пошла в школу. Жизнь налаживалась. Вскоре ее посватал бывший друг моего отца Иван Алексеевич Кореньков. У него умерла жена. И мы с мамой обрели семью.
