1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
Сойдём с веранды по ступенькам в огород. Летом там был летний водопровод для полива овощей. Помню, что в основном мы выращивали картошку, немного помидоров, огурцы в парнике, зелёный лук. Ну, ещё цвели настурции в ящиках на веранде.
Мама в огороде
Никаких кустов у нас в огороде не росло, потому что всё выжигало сернистым газом. В те годы труба химзавода была низенькая, и когда ветер дул в сторону города, город накрывала пелена газа. Дышали сквозь носовые платки, кашляя и сморкаясь. Но, главное, никакие деревья, кроме тополей, в нашей зоне не росли. Нет, ошибаюсь, кое-что выживало, например, в нашем огороде стояла яблонька-дичок.
У этой, так называемой "ягодной" яблони, яблочки были размером с ягодку. Вкус у этих яблочек был такой, что их могли только такие неизбалованные дети, как мы. Эти терпкие, твёрдые, вызывающие оскомину яблочки - все до единого - мы съедали с огромным удовольствием. Так что до морозов, делавших их мягкими и почти сладкими, они не доживали.
Вернёмся в дом, войдём в коридорчик, свернём налево, там будет спальня родителей. Спальня была угловой комнатой. Одно её окно выходило на восток, другое - на юг. И в феврале, когда начиналась весна света, солнце нагревало линолеум на полу. Я усаживалась посреди комнаты на тёплый пол, клала книжку рядом (почему-то вспоминается, что это была география), читала, пересказывала вслух (так я учила устные уроки) и наслаждалась теплом и светом.
В спальне памятным местом была родительская кровать. На неё меня помещали, когда я болела. Болела я до 11-12 лет довольно часто. Я уже писала, что состояла на учёте в тубдиспансере в Красноуральске, потому что у меня была оч-чень положительная реакция Пирке, что означало: в организме есть туберкулёзная палочка, и она (зараза!) только и ждёт момента, когда организм ослабнет, чтобы начать размножаться и ринуться на его завоевание. Ну, а вышло, что я прожила всю жизнь и туберкулёзом пока не заболела. Но вот воспаление лёгких в детстве было у меня в порядке вещей раз в год, обычно зимой. Я непременно простужалась и лежала с температурой, кашлем и болью в груди и спине.
