Особенным было резное деревянное кресло. Папа рассказывал, что его сделал дедушка Иван Григорьевич, который любил работать по дереву, и даже был краснодеревщиком.

Папа мой любил преувеличивать звания и умения своих родных, поэтому я не совсем уверена, что дедушка Иван Григорьевич был краснодеревщиком, но кресло точно сделал он. Звалось это кресло "папино". За обедом или ужином в нём всегда сидел папа. В его отсутствие мы с сестрёнкой спорили за право на нём сидеть.

Встанем с папиного кресла, обогнём печку и войдём в Детскую. Здесь жили мы с сестрёнкой. Одно окно детской выходило на веранду, другое - в огород.

Моя кровать стояла ближе к окну, а в углу располагалась огромная монстера. Мне она казалась жутким уродцем: огромные кожистые листья, коричневые шнуры лиан, свисавшие почти до пола. Но папа любил растения: разные там фикусы, кипарисы и эту вот монстеру, что стояла в изголовье моей кровати.

И поскольку гостиная была забита цветами, о которых я ещё расскажу, когда пойдём туда, то монстеру поставили в детской.

Наташина кровать стояла в дальнем тёплом углу комнаты. Тумбочкой, разделявшей наши кровати, мы пользовались сообща, как и этажеркой, стоявшей в углу. Столов было два, во всяком случае, второй появился после того, как и Наташа в 1957 году пошла в школу.

Наши кровати имели стальные спинки и непружинящие ромбические сетки. В Интернете мне попалась на глаза похожая кровать. Удивительно, что они ещё существуют и пользуются спросом, потому что эта кровать была выставлена на продажу.

На моём столе стоял телефон. С тех пор как папа ушёл из цеха, где работал главным механиком, его перестали беспокоить по ночам, и телефон перекочевал из родительской спальни в детскую.

Однажды, во время летних каникул после 6-го класса, солнечным утром, телефон зазвонил. Поскольку я ещё спала, то трубку взял папа, и с удивлением сказал: "Это тебя, дочка". Сонная ещё, я взяла трубку. И тут же проснулась. Это был Володя Глушков. Он интересовался, пойду ли я сегодня на пруд купаться, и будем ли мы вечером играть в теннис. Как давно это было! Но то солнечное летнее утро и голос Володи в трубке все так же наполняют моё сердце радостью.

Когда в 1957 году мы привезли бабушку Елену Михайловну, разбитую инсультом, из Кыштыма к нам, в Кировград, то поместили её в детской. Положили бабушку на Наташину кровать, к стенке, согреваемой кухонной русской печкой. На этой кровати она и умерла в сентябре 1957 года.

  

Из детской комнаты через боковую дверь попадаем в коридорчик. В него с трёх сторон выходили двери комнат: детской, родительской спальни и гостиной, а с четвёртой стороны была совершенно шикарная, застеклённая двойная дверь на веранду.