1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
Утром следующего дня я получила документы и начала готовиться к отъезду. Мама привезла маленький чемоданчик, да один у меня был. Наполнили мы оба, в основном, учебниками. Платьев у меня было немного: школьная форма, спортивное трико, кеды - и всё, наверное. Надела я свою розоватую клетчатую ковбойку, которую мне мама сшила ещё в 8-м классе, неизменную чёрную юбку, и попыталась взять в руку один чемоданчик. Взять-то я взяла, а вот нести не смогла, пальцы разжимались. Видно, здорово я выложилась, все силы на экзамены ушли, последние вчера растратила. Укатали Сивку крутые горки. Поставила я чемоданчик на пол и заплакала.
Нервы тоже сдали. Мама начала меня утешать, говоря, что она и оба чемоданчика сможет унести. Мне было стыдно, но со своими руками я ничего не могла поделать: пальцы меня не слушались. Так мы и пошли к автостанции: впереди мама с поклажей, а сзади я в слезах.
Много лет спустя Володя говорил мне, что видел нас, но подойти не решился. Да и на что он в своей жизни решался? Только если его загоняли в угол, а так он предпочитал плыть по течению.
Добирались мы до дома через Невьянск и Нижний Тагил. В Нижнем Тагиле у нас было много времени до 3-х часов ночи, когда уходил поезд на Качканар. Мы сходили на Красный Камень, где жили всего только один год. Но я узнала и улицу, и дом, мама очень этому удивилась. Вернулись на вокзал, я села рядом с мамой и мгновенно заснула, привалившись к её плечу. Проспала я до самой посадки, а потом - в поезде, и когда приехали в Качканар, я уже восстановилась настолько, что смогла не только самостоятельно забраться на гору, но даже несла тот чемодан, что был полегче.
- Вот и закончилось твоё детство, - сказал мне папа. - Начинается взрослая жизнь. И он с жалостью поглядел на меня.
А я была рада тому. Скоро, очень скоро я покину дом и стану самостоятельной. Никто не посмеет мне указывать, что я могу делать, а что - нет.
