1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
Последний раз день моего рождения праздновался в четвёртом классе. Дальше папа уволился с работы, писал свой роман. Жизнь была не очень радостной и довольно скудной. А тут папа удачно устроился, и из начальника техотдела быстро продвинулся на должность заместителя управляющего по капитальному строительству. В семье появились свободные деньги. Впервые был куплен холодильник, и ковры "украсили" наш быт. С едой тоже стало получше, снабжение Всесоюзной комсомольской стройки было несравнимо богаче заштатного Кировграда.
Можно было устроить мне шикарный день рождения, и папа с мамой постарались, чтобы я запомнила день, когда мне исполнилось 16 лет. Попутно замечу, что ни одного празднования дня рождения сестры Наташи припомнить не могу. Возможно, потому что она родилась 7 марта, а на следующий день, 8 марта, все отмечали Международный женский день. И два праздника: день рождения Наташи и Женский день объединялись в один.
Я пригласила человек десять своих одноклассников на вторую половину дня 27 марта. Папа, как обычно, пропадал на работе. Мама накрыла нам стол и ушла, чтобы не мешать, оставив Наташу присматривать за нами. Наташа всегда исправно докладывала родителям обо всём, чем я занималась, ну и тут - такой случай, как не понаблюдать и не понаушничать потом.
Мы торжественно распили бутылку шампанского (впервые папа разрешил и даже сам принёс эту бутылку), отдали должное маминым кулинарным изыскам в виде холодца, маринованных грибов, чудесных пельменей и, самое главное, её фирменному торту "Наполеон".
Потом ребята достали гитару, мы пели под гитару разные модные тогда песни. Особенно модной почему-то была песня из кинофильма "Человек - амфибия".
Эй, моряк, ты слишком долго плавал,
Я тебя успела позабыть,
Мне теперь морской по нраву дьявол,
Его хочу любить!
Это была не очень приличная по советским меркам, песня. В кино её пела певичка в каком-то латиноамериканском ресторане. Плохая девочка! Но нам нравились именно такие "плохие" песни, нам претила фальшивая благопристойность окружающего нас мира. Нам нравились плохие парни, плохие девчонки, именно они были для нас символом протеста. Мы хотели свободы, мы ещё не знали, что она опасна и сама по себе, и по последствиям.
Вдоволь напевшись, мы стали играть в "бутылочку" не на поцелуй, а на желание. Вертели бутылку из-под шампанского, и тот, на кого указывала бутылка, исполнял желание крутившего. Желания были самые простые и глупые: залезть под стол и оттуда прокукарекать три раза; съесть все конфеты на столе; угадать действие, которое с помощью жестов и телодвижений исполнял тот, кто крутил; рассказать какую-нибудь нелепую личную историю. Вот тут мы отлично повеселились, так что Наташе было что рассказать родителям.
