- Басовых из Панова, как не знать. Басов? Ну, как же! - проговорил Рябцев-сын. Сквозь натянутую приветливость виделось в лице недоумение. Покраснел. - Что ж, поздравляю с Победой. Вы, что, воевали в армии маршала Тито? - обратил он внимание на мое несоветское обмундирование.

- Нет, я воевал в Советской Армии, - сказал я, проклиная в душе себя за пановскую неистребимую наивность и сбавляя тон. - Мундир Вас смущает… Так это мадьярский. Ходил в нём на задание в тыл врага, да и в госпиталь угодил. Не затем пришел я в городской комитет. Услыхал, что ты… Вы здесь, - говорил я, в волнении переходя с "ты" на "Вы" и обратно. - Скажите, как мне поступить? Я был членом партии, утратил партбилет. С чего начать восстановление в партии?

- В партии…? - с многозначительной недоговоренностью проговорил Рябцев-сын. - А зачем вам партия? Вы же, ну...

- Не понял, - весь внутренне сжался я перед этим недругом.

- Спрашиваю, зачем вам партия? - побагровел Рябцев.

- И снова не понял. Вы, что, хотите сказать, что...?

- Да-да, именно это я и хотел сказать. Договаривайте, - подхватил Рябцев и тщился вырвать у меня какое-то признание.

Передо мною сидел человек, явно неприязненно настроенный ко мне, более того, пышущий необъяснимой ненавистью, как к какому-то врагу. Насколько это было искренне, а не по служебному рвению, судить было трудно. Человек этот, по всей видимости, был убежден, что имеет право так разговаривать со мной, откровенно по-хамски, и уж никак не по-партийному. Такт - вот что в первую очередь требовалось, по моему мнению, от партийного работника любого ранга. Отсутствие такта, деликатности могло означать ограниченность и, как следствие, временность пребывания в партийной должности, Но, одновременно, прибегнув к "разоблачению" и "обвинению" кого-либо, можно было показать рвение по службе, т.е. своё соответствие.

Мне, вспоминающему этот разговор, который был и первым и последним, и сейчас не объяснить, почему Рябцев так меня встретил. Не мог он не видеть моего состояния, моей траты на войне. Партия и правительство призывали тогда "окружить заботой и вниманием инвалидов войны". А тут - такое людоедство, если не сказать хуже. Не могло это его отношение быть партийным указанием. Могло быть только собственной инициативой Рябцева, знавшего "с кем" он имеет дело, подразумевая тут соцпроисхождение.