- Передохну, славяне, - сказал я, тяжело дыша. Страха не было. Левая рука - будто всегда была такой - сильна.

С правой стороны был железный шкворень, продолжение лестницы из скоб. Но с правой, а не с левой. Мысль: "Без посторонней помощи не взберусь".

- Хлопцы, берите на буксир, - прохрипел я.

Сильные руки подхватили меня за шинель. Уловив момент, я перехватился рукой, дотянулся до шкворня-поручня, и вот уже я на крыше.

Сидели, курили, знакомясь, перебрасывались словами и невольно перешли на семейную тему, после военной самую животрепещущую. Солдатам в Свердловске пересадка: один ехал в Тюмень, другой в Омск. Солдаты не молодые, лет под тридцать, у обоих жёны, семьи. Они вытянули меня на откровенность.

- К жене еду, - рассказывал я им. - А она замужем за другим. Родные отговаривали: плюнуть и не ездить. Не вытерпел. Сорвался вот, хочу взглянуть ей в глаза.

- Вот потаскуха! - в сердцах заметил один из моих собеседников.

- Не всё так просто, браток. Она на меня извещение получила, что пропал без вести. А это всё равно, что погиб.

- Тогда так, - посоветовал второй. - Сядьте за круглый стол. Сын-то большой?

- Довоенный. Да и люблю я её - вот задача.

- Нет, я свою заранее отпустил, как пошёл на фронт, - говорил первый солдат. - Чтоб ни ей, ни мне не страдовать. Вышла за какого-то гулевана. Живут, ну и пускай. А тебе, браток, советую: круглый стол: мужья по краям, она в серединке, сынишка насупротив. И - выбирай, голубушка, решай. У нас с тобой сын, а у вас с энтим никого.

- Э, нет! Так, брат, напрашиваться: мол, пожалей меня безрукого, контуженного, много раз раненого, я не стану. Только взгляну ей в глаза и заберу сына.

- Хорошо, если отдаст тебе сына. И упрекать, раз извещение было, не имеешь права. Тогда тебе один маршрут: спина в спину и - в дальний путь на долгие года.

- Нет, я по-особенному взгляну ей в глаза, - твердил я.

- Хорошо. Коль так уверен - взгляни, - согласился второй солдат. - Раз у неё со вторым муженьком окопы не в полный рост, атакуй взглядом. Только говорю тебе: напрасное это дело. Ну, вернёшь её, а потом всю жизнь станешь корить: мол, не дождалась, другие-то и после похоронки ждут.

- Укорять не стану, если вернётся… В общем, вот так…

 

В Свердловске попутчики сошли с поезда, а я закомпостировал литер в плацкартном вагоне, и оставшиеся пару суток ехал по-человечески.

 

Пожалуй, сама поездка на Урал и особенно езда на крыше вагона были настоящим испытанием физических сил. Ожившая левая рука, крепкая и сильная, и Уральские горные пейзажи, проносящиеся за окном вагона, вдохнули в меня бодрость и уверенность.