- Ну и что?

- Как он будет конструировать? Чертить-то он не сможет. Подумай сама! И потом: он был в окружении.

- В партизанах.

- Неважно. Был на оккупированной территории. Изменил присяге.

- Какие же вы чёрствые люди! Вас бы туда, на фронт! В пекло! Хотела бы я поглядеть, как бы вы там воевали. Нет! Вы вместо фронта - в креслице, да поудобнее! В тыл - воевать с бабами!

- Ну, ты, Полина, и разошлась. Хватит. Сейчас вспомнишь ещё, почему меня сняли с директоров Белоусовского ГОКа и назначили главным механиком сюда, а не послали на фронт.

- Рыльце в пушку? Так как же? Побеседуете… или?

- Лучше не надо. Горский - ты его знаешь - на любом выспится, тем более на мне.

 

Пискунова шла по коридору назад, в свой отдел кадров, и думала: "Сволочи! Инвалиды им не нужны!"

 

- Вы меня заждались, товарищ Басов, - собралась она с духом и даже повеселела. - Главный инженер просил извинить его. К сожалению, сегодня он вас принять не сможет. Если вы не устали, давайте будем оформляться.

Пока я заполнял "Личный листок по учёту кадров", Пискунова позвонила в гостиницу, забронировала для меня место.

Всё же по долгому отсутствию Пискуновой я почувствовал что-то неладное, скорее всего, меня здесь "не хотели".

 

Я разыскал гостиницу, она здесь носила название "Дом ИТР" и не походила на обычные гостиницы. Широкие коридоры лучами сходились к просторным фойе, полы и даже мраморные ступени лестниц были застланы ковровыми дорожками. Я поискал глазами окошечко с надписью "Администратор", но его не было. Из-за стола, покрытого красной плюшевой скатертью, встала женщина с рукодельем в руках.

- Меня направили из отдела кадров, - сказал я. - Мне нужно место. Позовите заведующую.

- Она на обеде. Я - общественная дежурная. Ваша фамилия?

Я назвался.

- Знаю. Звонили. Пожалуйста, справку о вашей санобработке.

- Санобработке? - улыбнулся я. - Кажется, на фронте меня достаточно уже обработали, - попытался я пошутить.

Но дежурная шутку не приняла и начала рассказывать, как найти место, где проводят санобработку.

 

Через два с половиной часа, распространяя запахи карболки и жареной одежды, я снова предстал перед неумолимой дежурной. В большом зеркале, висевшем рядом, я увидел себя и не узнал. На меня смотрел высокий дядька в коротенькой мятой шинели и изжёванном обмундировании. Дежурная усмехалась.