Я проснулся от резкого толчка вагона, прижавшего меня к лакированной стенке купе. Проснулся и мой сосед, но, причмокивая губами, смакуя сон, повернулся на другой бок и заснул. А я не мог. Лёг на спину, упёрся взглядом в разлинованную стыками досок полку надо мной. Прислушался.

Из соседнего купе доносился шёпот, шум мягкой борьбы, звуки поцелуев. Неторопливый мужской голос уговаривал, женский не решался.

- Ой, не вирю!

- Хочешь - докажу? Доказать?

- Вси так говорять.

- На! Смотри паспорт.

Шелестели перелистываемые страницы. Воцарилась полная надежд тишина. И нетерпеливое:

- Ну? Убедилась?

- Не мацай! Ой, мамо!

Расслабленный голосок тонет в торжественном мужском:

- У нас в авиации… затяжным…

Я повернулся на левый бок, пытаясь уснуть. Сон никак не шёл. Думалось о предстоящей работе.

Поезд гибкой железной гусеницей полз на восток. Колёса, перебивая друг друга, вели традиционный перестук: "Так-то-так! Так-така!" А мне слышалось: "На Урал! На Урал!" Под этот перестук, я то проваливался в сон, спутанный, липкий, как паутина, то выныривал в явь.

 

Складывая полотенце, бросил взгляд на мелькавшую в окне снежную панораму, подумал: "Завтра Свердловск, а там… Что ждёт меня в Красноуральске?"

"Рабо-та! Рабо-та!" - выговаривали скороговоркой колёса.

Я сел на своё место и наискосок увидел парочку в соседнем купе.

Толстая проводница проводила там уборку и насмешливо бросила парню, слегка задев его по ноге веником:

- Ну-ко ты, парашютист, подними ноги-то!

Сидевшие неподалёку пассажиры понимающе заулыбались. Улыбнулся и я.

- Затяжным прыгашь? - она, по-уральски сглатывала окончания слов. - Гляди, не раскроется парашют-то. Наревёшься!

Она засмеялась. Парочка шмыгнула было в тамбур.

У парня было необыкновенно знакомое лицо. "Да это же Колька!" - подумал я. - Колька Чистяков.

Ох уж эти поезда! Везёт мне на дорожные встречи.