В Москве есть немало тихих переулков, куда едва долетает шумный переговор улиц. Но не в каждом переулке есть шестиэтажный дом, отсвечивающий медью кирпичей. Не в каждом доме массивные колонны над зябким ртом подъезда отливают дымчато-чёрным шлаком. Не всюду по утрам и вечерам двадцатиминутным, подбитым мехом и духами потоком проплывают плотные косяки чиновничьего люда.

 

"Министерство" - новое, непривычное для слуха слово. Так и срывается с языка старое название "Наркомат".

 

Ожидая в подъезде открытия бюро пропусков, я - по привычке, оставшейся с войны - наблюдал за обстановкой.

На часах: без двадцати десять. Первыми - плотной нервной стайкой - впорхнули в двери Минцветмета спешащие девушки. Все, как одна, с белокурыми, обесцвеченными перекисью волосами, взбитыми по западной моде. Это были секретарши.

Часы показывают: без пятнадцати десять. Вслед за секретаршами, второй волной прошли мужчины, неторопливые, солидные, с серебром в волосах - столпы министерства.

На циферблате часов: без десяти десять. Людской поток сменился машинным. Одна за другой подруливали к подъезду видавшие виды "Эмки", трофейные "Мерседесы" и "БМВ", шикарные, только что с конвейера "Победы" и "ЗИСы". Из них вылезали важные мужчины. Вахтёры предупредительно козыряли им - это хозяева Кирпичного дома.

Ровно десять. Открылись форточки на окошечках бюро пропусков. Начало работы. Подъехала непомерно большая легковая машина, из неё вышел, не торопясь, маленький-маленький человек. Вахтёр вытянулся стрункой, как на параде. Маленький человек протянул вахтёру руку, поздоровался. Среди собравшихся у бюро пропусков шёпот: "Министр…"

 

Я всмотрелся в этого простецкого и, в то же время, весьма крутого и деятельного человека. Когда-то он и мне пожимал руку. Он был тогда председателем Правительственной комиссии по приёмке Режевского никелевого комбината в должности замнаркома. Двенадцать лет, прошедшие с того времени, нисколько не изменили его внешне. Разве что движения стали медленнее, в них чувствовалась сейчас уверенность и властность.

 

Пропуска для меня на вахте не было, пришлось звонить секретарше в Главникель, и пропуск спустили. Эту бумажку из двух половинок я и предъявил вахтёру вместе с паспортом. Вахтёр внимательно прочитал пропуск, сличил фотографию на паспорте с владельцем и, вздохнув, с сознанием исполненного долга закончил процедуру: оторвал половинку пропуска и отдал её мне.

 

Я входил в министерство с волнением. Гадал: куда направят, что предложат?

Вход в Главк был всё тот же, довоенный: со двора. Узкий коридор второго этажа - двоим не разойтись - заставлен шкафами с бумагами. Он напомнил мне траншею: между шкафами, совсем как в нишах землянок, двери кабинетов с табличками. В дальнем конце коридора мутным бельмом белело обледенелое окно.