|
|
| Басов Сергей |
ТЫ ПОМНИШЬ, ТОВАРИЩ... |
6 |
|
|
|
Первая рота и пулемётная команда шли в хвосте, замыкая колонну полка. Пулемётчики заметно отставали. Они несли на себе разобранные по частям пулемёты. Четыре пулемётных расчёта - четыре цепочки по семь человек.
- Тяжело, Тоушканов? - спросил Овчинников.
- Дотащим, - не сразу отозвался Тоушканов, перекладывая на скатку свою тяжёлую ношу - "тело" пулемёта "Кольт".
В той же шеренге шли первые номера других пулемётных расчётов: отчаянный Кириллов и кривоногий тихоня Медовщиков.
- Можно бы и на повозке, - осторожно заметил Овчинников.
- Вот ещё! Пусть обвыкают, - отрезал Шилин. - На германской не то бывало. По полста вёрст за ночь. Пехтуром. С полной амуницией. И с хода в бой. Ничего, крепче будут, - добавил он, и в голосе его, дегтярно-густом, прозвучало сочувствие.
- Можно и с полной, - глухо проговорил Тоушканов, поняв слова Шилина как укор себе за то, что его винтовку нёс один из номерных. Хотя винтовка и мешала нести "тело", Тоушканов отобрал её у номерного и повесил себе на шею, по-охотничьи, стволом вниз.
Шилин подошёл к Панову, "второму номеру" в расчёте Тоушканова, круглолицему застенчивому парню из Черемиски Невьянской волости, и без слов переложил на своё плечо его поклажу - пулемётную "треногу".
Семнадцатилетний Панов был моложе всех в пулемётной команде.
Овчинников отвернулся, пытаясь скрыть улыбку от Шилина. Здоровенный и грубоватый бывший старший унтер-офицер Шилин, три месяца тому назад вернувшийся с фронта на побывку и прихваченный здесь ходом событий, знал свою особую дорогу к сердцу бойца. Он был из тех людей, у которых за внешней грубоватостью скрыта доброта.
- Да, обвыкать придётся, - продолжал Шилин свою мысль. - Война учит кровью. А мы эко как идём! На версту растянулись. И пулемёты позади. Будь это на германской, нас бы, как перепелов в жите, голыми руками! Отрежь пулемёты и делай с пехотой, что хошь. Не знает чех! А то бы нам было! Куда Онуфриев смотрит?
- Мы люди заводские, на войне не были. Взял бы да подсказал. У тебя чин повыше Онуфриева, - быстро отозвался Овчинников и оглянулся: расчёты от них отстали. - И вот что, Николай Георгиевич… Как ты думаешь? - он понизил голос. - Наш командир полка… Может, сменим его?
Шилин убавил шаг.
- Если бы мы тебя на это дело… - договорил Овчинников с затаённостью в голосе. - Ты пойдёшь?
Он тоже замедлил шаг, приноравливаясь к Шилину.
- Проваливай отсюдова! - гневным рыком ответил Шилин.
Овчинников, словно не слышал, продолжал идти рядом.
- Кому сказал?! - остановился Шилин. - И знай: если ещё раз такое услышу… убью! А Онуфриеву скажу…
Овчинников взял руку Шилина, пожал её, прежде чем тот успел опомниться, и быстро зашагал к своей роте. На лице его теплилась радость.
Остальную часть ночи шли организованней и не столь шумно. Полк после первого привала перестроился: впереди и позади колонны шли дозоры. Бойцы отмалчивались.
 |
6 |
 |
