|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
46 |
|
|
|
Видя, с какими надеждами приходили люди в отдел кадров, она понимала важность первого впечатления поступающего на работу, часто определяющего его отношение к этой самой работе. И каждый раз она волновалась чуть ли не больше самого поступающего. Она ходила по отделам, звонила начальникам цехов, "надоедала" главному инженеру. Так или иначе, Милованова добивалась, чтобы прибывших специалистов принимали, с ними беседовали, рассказывали о заводе.
Когда они протягивали ей свои дипломы, новенькие, ещё пахнущие типографской краской, она пожимала им руки, напутствуя в начале пути и желая им успехов в работе.
Милованова не хотела возвращаться к Парилову с таким нелюбезным ответом Городецкого. Его отказ принять инженера, приехавшего с направлением от Главка, не должен был оставить неприятный осадок у Парилова.
Конечно, главный инженер действительно мог быть занят и поэтому отложил приём. У руководителя всегда дел невпроворот. Городецкий мог бы назначить приём на завтра или отослать прибывшего к своему заместителю. Так или иначе, это указывало бы на внимание к будущему работнику. А в отношении Парилова это тем более было важно, если принять во внимание его инвалидность. Милованова обратила внимание на неподвижность его правой руки в чёрной перчатке.
Милованова пошла в Технический отдел к Генриху Петровичу Бергеру, временно исполняющему обязанности начальника.
- Что вы, что вы, Татьяна Осиповна! - замахал на неё руками Бергер. - Помилуйте! Подумайте, на что вы меня толкаете! На преступление!
Желтоватое лицо Бергера, обрамлённое седыми волосами, загустело, стало красным. Он был не на шутку напуган. Пойти наперекор благодетелю Городецкому? Он ещё не сошёл с ума.
- С каких это пор проявление внимания и уважения стало преступлением? - возмутилась Милованова.
- Вы меня не так поняли, - попытался выкрутиться Бергер. - Я хотел сказать: раз Алексей Михайлович не принял этого Парилова, то я не имею на это никаких прав. Принять Парилова означало бы пойти против своего начальника. У Алексея Михайловича, видимо, имелись причины не принимать. Так что, извините, Татьяна Осиповна - не могу!
- Хорошо, официально на своём рабочем месте вы не можете разговаривать. А у нас, в отделе кадров?
- Ну, Татьяна Осиповна, почему вы хотите, чтобы у меня непременно были неприятности? - Бергер перебирал лежащие на столе папки, показывая, как он занят. - Попросите кого-нибудь, - упавшим голосом произнёс он. - А я не могу.
Бергер - как человек, потерпевший жизнекрушение - не смел рисковать. Он, оказывается, многого не понимал в жизни и потому к старости остался без семьи, друзей, положения. Нет, больше он ошибок не совершит. Хватит с него.
- Вы же когда-то были коммунистом и директором института, - укоризненно покачала головой Милованова и вдруг выпалила: - Возить сено и навоз на коровах - самое подходящее занятие для вас!
- Как угодно… - с облегчением вздохнул Бергер.
От Бергера Татьяна Осиповна пошла к Шерстнёву, главному механику завода.
Шерстнёв дипломатом не был.
 |
46 |
 |
