На первый взгляд на фабрике шла нормальная работа. Лязгая стержнями, крутились бочки стержневых мельниц. Из круглых ртов мутной слюной вытекала перетёртая пульпа руды. За стальными корпусами стремительно вращались шевронные зубья огромных венцовых шестерён редукторов.

Барабаны мельниц, шишкастые, утыканные болтами, чем-то напоминали гигантских мух, трепетавших в паутине множества трубных обвязок. Из-под мельниц, загребая под себя грязноватые потоки пульпы, работали гребенчатые классификаторы.

  

Устинов видел и тонкие ручейки руды на лентах конвейеров, и усталые лица работающих, и - сопутствующий разладу в работе - хлам.

  

Миновав отделение обезвоживания с дисковыми вакуум-фильтрами, обмотанными голубоватыми шарфами концентрата, Устинов и Надя направились в зал сгустителей "Дорров".

  

Вчера на совещании у Городецкого "фабрикантам" было предъявлено требование: уменьшить потери меди в "хвостах". Устинов вместе с технологом Эдельманом засели за расчёты. Предварительные элементарные расчёты показали, что скорости оборотов тридцатиметрового диаметра дорров-сгустителей, были в норме. И всё-таки потери имелись, на это указывал мутный слив.

  

В зале - наполненные до краёв пульпой - шеренгой - один за другим - стояли сгустители-дорры. Серые, ноздреватые разводья пены медленно вращались в них, подгоняемые ложками мостов. По кольцевой дорожке едва заметно, медленно катились колёсики привода ложки-моста. После шума фабрики здесь стояла такая звонкая тишина, что было слышно, как из жёлоба на перепаде булькала осветлённая вода, уходящая в сливные "хвосты".

  

Устинов зачерпнул пригоршню воды.

- Нас ругают, Надежда Даниловна, и не без основания, за потери меди в "хвостах" на сливе, - Устинов подержал воду в согнутой ладони и выплеснул обратно. - Но будьте свидетелем: рука чистая.

Он показал руку Наде.

Она поборола в себе искушение притронуться к его руке и подала ему свой носовой платок. Он вытер руку и машинально сунул платок себе в карман.

- А слив всё же мутный. Вместе с водой уплывает прочь невесомая медистая пыльца, - продолжал Устинов. - Я сомневался в правильности настройки процесса и, выходит, ошибался. Дело в чём-то другом. Что делать? Где искать выход? Следует ли изменить технологию в корне, чтобы уловить в доррах эту пыльцу? Осадить ли её в конусах днищ и, сгущённую, диафрагменными насосами вернуть на обезвоживание в вакуум-фильтры? Это даст результат, но тогда процесс переработки замедлится, и производительность фабрики понизится. Правильный ли это подход: за время извлечения нескольких граммов пыльцы недопроизвести тонну меди? Думаю, не стоит, придётся мириться с потерями.

Придёт время, появится новая, более совершенная техника, извлекут упущенную в "хвосты" медистую пыльцу и переработают. А нас, к тому времени, возможно, ушедших в небытие, поругают. Куда, мол, они, инженеры Сороковых годов, смотрели, не додумались до такой простой вещи, как извлечение из руды ста процентов полезных компонентов. А их в нашей руде десятки: и золото, и платина и много ещё чего. А сейчас мы умеем извлекать только медь и цинк.