|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
5 |
|
|
|
- Слушайте, Капитолина Фроловна, я вам серьёзно говорю: у меня через 15 минут совещание с начальниками переделов, - пытался Устинов прервать никчёмный разговор, посматривая на телефон. Могла позвонить Надя.
Но от беспокойной и шумной Капитолины нелегко было отделаться, никакие увещевания на неё не действовали.
- А кто первой выступает на производственных совещаниях? - Капа продолжала перечислять свои достоинства. - Я выступаю. Вы меня просите: "Дай, Капа, разгону, расшевели народ!" Я и даю. После этого люди со мной неделями не здороваются. А кто больше всех на фабрике зарабатывает? Я и моя бригада. Спроси хоть у своего главбуха, коли не знаешь. Вот уйду от вас, пожалеешь. В буфетчицы пойду или в столовую. Меня с руками оторвут. Заведующей стану. А ты…!
Капа встала и пошла к двери. Устинов остановил её.
- Капа, так что ты мне сказать хотела?
- Что хотела, сказала, Леонид Александрович, - вяло отмахнулась она.
- Что муж пишет? Когда домой?
- Да что ж это вы, товарищ начальник, совсем о своих работников ничего не знаете. Забыли про всё… со своей Надеждой Даниловной. Похоронка на Богдана пришла… давно уж. "Убит в Венгрии, защищая родину".
- Прости меня, Капа, не знал. Может, помощь тебе какую…?
- Помощи не надо. Мы с дочкой в общежитии живём. А приходила я… - она вынула из кармана телеграмму. - С почты… Просили вам передать.
Надя телеграфировала из Свердловска, что приезжает завтра утренним поездом "со всем багажом" и с сыном. Надо будет встретить. Подумав так, Устинов вспомнил, что Капа упоминала Надежду и говорила так, будто все уже всё о них знают. Нехорошо, что по фабрике ходят слухи. Надя могла бы просто позвонить, как договаривались. Зачем афишировать отношения, когда ещё нет определённости? Но слова "со всем багажом" переменили его настроение. "Едет со всем багажом, - думал Устинов, - значит, не осталась с мужем. Значит, она моя! Завтра пойду… сам встречу".
* * * * * * *
Устинов жил без семьи, вернее, без жены. Питался он в заводской столовой.
Столовая находилась возле главной проходной, и в ней было два зала: общий и итээровский. Снаружи столовая не радовала глаз: барак бараком. Строилась она наспех в Двадцать Девятом, незадолго до пуска завода. Зато внутри было чистенько и уютно. Замдиректора Айзекович расстарался: на окнах - тюлевые шторы, на стенах - картины в золотистых рамках.
Она была бы ещё лучше, если бы кормили посытней. А то на первое - суп с сечкой, на второе - пара ложек той же сечки, на третье - чай без сахара. И без хлеба. Хлеб полагался к обеду и ужину только "прикреплённым" - тем, кто сдал в столовую свои карточки, хлебную и продовольственную.
Рабочие косо посматривали на сытых официанток, полненьких, как пышки. Те опускали глаза, совесть ещё теплилась где-то на дне души.
 |
5 |
 |
