|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
112 |
|
|
|
На нём было новенькое обмундирование воздушно-десантных войск, все награды. Собраться Семёну помогла Настя. Она же съездила в область, привезла усовершенствованный протез, заказанный Семёном ещё два месяца назад.
Семён нашёл взглядом Надю и пристально смотрел на неё. Надя тоже не отрывала от него глаз.
Перед ней стоял человек, которого она ещё не знала: бледный, решительный, сдержанно волнующийся. Ни следа, ни намёка на того, недавнего, там, в траве на полянке, растерянного и доброго. Семён был подтянут, чисто выбрит, собран, как на бой. Этот пришёл и будет драться.
Ксения Петровна с Еленой Фёдоровной укрылись на кухне, за ситцевой занавесочкой. Сергей Матвеевич и Данила Григорьевич задержались на крылечке. В избу идти не спешили.
Данила недавно вернулся из бегов, сказывал, что лежал в тифу. У него стало плохо с памятью, потому он почти всегда молчал, о чём бы ни говорили.
Вошёл Малыгин, опирающийся на палочку и заметно прихрамывающий.
Семён сразу догадался, что это был он, окинул взглядом, оценивая счастливого соперника.
Малыгин был похож на артиста длинными - по плечи - черными волнистыми волосами, бакенбардами, бородкой и усиками. Одет в гражданское: костюм, сорочка, галстук - всё по фигуре и росту. Серые большие глаза, тёплые и как бы обращённые внутрь, в себя, красиво контрастировали с чернотой волос, дорисовывая образ интеллигента, умного, добродушного и… слабовольного. Но у него был открытый и спокойный взгляд человека, не сделавшего ничего плохого.
"Недурён, и ростиком будь-будь - головой под матицу. Поздравляю, Зорянка, у тебя есть вкус. Берёшь не первого попавшегося… инвалида, а мужа, вполне здорового и красивого", - подумал Семён.
Семёну лицо Малыгина показалось знакомым. Где-то он уже встречал этого человека с контрастирующими чёрными волосами и спокойными серыми глазами. Несомненно, они встречались. Только где, когда? Кажется, на фронте. Был он тогда без палочки и не хромал, и не было красного шрама на горле, маскируемого чёрной бородкой.
Память Семёна заметалась в поисках разгадки. Он переворошил всю войну: от первого дня на передовой 6-го июля Сорок Первого у села Ордунцы до последнего дня - 10-го февраля Сорок Пятого в овраге квадрата "Два-А". Память нигде ни за что не зацепилась.
Сколько людей перевидал он за четыре года войны! Их лица проплывали потоком, скользя мимо: от Северского Донца к Волге и обратно - от Волги к Днепру и Днестру, к Трансильванским Альпам, к Тисе и Дунаю - в Татры. Ни одно место не остановило его внимания. Не припомнилось.
Стало досадно, что не вспомнил, потому что надо было непременно припомнить. Именно сейчас это было крайне важно.
В военном с капитанскими погонами и неестественно прямой рукой Малыгин признал Парилова.
Парилов кивнул ему, Малыгин молча ответил.
Они стояли, стояла и Надя. Кто-то должен был нарушить молчание.
 |
112 |
 |
