|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
87 |
|
|
|
Она всматривалась в суровое и незнакомое лицо сына со сведёнными к переносице бровями, пересечённое тут и там белыми шрамиками, и видя, что большой радости от её сообщения он не получил, добавляла:
- И оладий напеку… с молочком… вкусно.
- Спасибо, мама, - постарался выглядеть обрадованным Семён.
А сам думал: "Сколько же ты, родная, хватила голода, если суп из костей со свекольной ботвой для тебя радость".
О Наде мать и отец с Семёном не заговаривали, как будто той никогда и не существовало. И это упорное молчание говорило Семёну, как больно старики переживают Надино предательство.
Бабы сплетничали возле уличного колодца.
- Моя дочка на почте работает. Говорит, что почти каждый день приходит на имя Надежды Даниловны Малыгиной заказное письмо.
- От кого?
- От второго мужа - Малыгина Бориса Петровича. Отдают письма Ксении, от неё и знаю. Пишет, что жив-здоров, с войны вернулся, ищет встречи: "Приезжай, жить без тебя не могу" Не знает, видно, где она, пишет наугад, ищет её. А Ксения возьми да ответь ему, что нету здесь Надежды, на Урале она.
- А Надька-то что? Цену себе набивает или уже нашла себе другого? Расторопная она, вся в мать.
* * * * * * *
Сергей Матвеевич вышел на пенсию, и теперь частенько захаживал на базар, а оттуда возвращался навеселе: кто-нибудь да угощал его там.
- Мать! - кричал Сергей Семёнович ещё с крыльца. - Ма-ать! Е-ля! Куда ты запропастилась, понимаете ли? Подь сюда, на ступеньки… что скажу!
- Причастился уже, - унюхав запах самогона, проворчала Елена Фёдоровна, но присела рядом с мужем.
Сергей Матвеевич хотел, было, ответить жене ругательно, но вспомнил, что третий "орёл", всегдашний заступник матери, дома. И хоть "орёл" без одного крыла, но суров на вид. Побаивался Семёна Сергей Матвеевич.
- Плохи дела, Еля, у нашего сына. Не будет у него семьи. К Надежде-то мужик какой-то набивается, - передавал он услышанные сплетни. - Похоже, у него с Надеждой согласие. Семён дома?
- В город ушёл.
* * * * * * *
Ужасной была для Семёна первая перевязка, которую он решил сделать самостоятельно. Елена Фёдоровна села рядом, готовая прийти сыну на помощь.
Сидя в кровати, Семён попытался взять непослушной левой рукой сползающий с культи бинт. Под нервной дрожью пальцев бинт лохматился и спадал с плеча белой стружкой.
Елена Фёдоровна перехватила бинт и молча начала скатывать его споро и аккуратно, как заправская сестра милосердия. Но когда бинт застопорился, прикипев к культе свернувшейся кровью, она ушла, не в силах вынести вид окровавленного обрубка руки сына.
 |
87 |
 |
