|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
68 |
|
|
|
Десяток басовитых голосов подхватывают и утверждают:
У святых ворот пирог нашла!
Подголосок снова взмывает вверх:
Растатуриха высока на ногах,,
И хор продолжает:
Накопила много сала на боках,
Надо сальце да повытопить…
А с боковых мест несётся и нечто вовсе неприличное. Орут в два голоса, сипловато пьяных:
Как из леса, леса тёмного
Привезли х** огромного.
Привезли его на семерых волах,
Он бедняга был закован в кандалах.
Х** толкали под дубинушку.
Клял х**нушка судьбинушку.
На него собаки лаяли,
Ребятишки яйца драили.
Бабы хором пели песенки,
На х** лазили по лесенке.
Чем желаниям противиться,
Лучше с х** опрокинуться.
Кто-то смеялся, кто-то с интересом прислушивался. Сошлись на том, что наголодались солдаты по женской ласке.
- Ну, держитесь девки-бабы! Расконсервируют!
- Из песни слова не выбросишь, - заметил кто-то. - Солдаты… Сломали хребет войне, домой едут.
Сгущались сумерки. Далеко на западе, за темнеющей кромкой горизонта, догорало зарево заката. За окном, в россыпи и в цепочках огней лежала Россия.
XVII
Парилов в наглухо застёгнутом кителе простоял всю ночь у открытого окна. После Донца настроение его стало ещё более мрачным.
Из окна несло ночной сыростью. Ветер робкими прикосновениями шевелил пустой правый рукав кителя. Парилов смотрел в окно, но ничего не видел, да в темноте трудно было что-то рассмотреть. Ему надо было до конца осознать что-то важное и решить, как жить дальше.
Вот вышел он из ада, называемого войной, живым, но, чёрт побери, покалеченным. Не таким представлял он своё возвращение.
Только сейчас понял он, что все последние месяцы он жаждал умереть, звал смерть. Незачем было ему жить. Но кто-то приказал: "ЖИВИ!" Как жить? Кем и чем жить? И кому он, такой, нужен?
Внешне он казался спокойным, но внутренне… Когда многое теряешь, внутри воцаряется пустота.
 |
68 |
 |
