|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
64 |
|
|
|
Поезд отправлялся вечером, и поэтому, оставив Тосю на станции, Парилов целый день бродил по городу.Конец мая на Кавказе - что июль в средней полосе - жара. Сероватое небо было похоже на пышущую жаром алюминиевую сковородку, на которой расплывался желток солнца.
Парилов взбирался на гору, мимо саклей-домов, врубившихся в скалы, оглядывал дали и спускался неудовлетворённый. Он не нашёл того, что искал.
На станции зной ощущался особенно остро. Обшивка вагонов, маслянистые бока цистерн - всё было нагрето пылающим солнцем, и оттого источало нестерпимый жар. Безветрие… мелькание колёс… томительное ожидание посадки.
Народ собирался кучками по три-четыре человека в короткой тени вагона. Здесь были представлены все рода войск. Белые лепестки медалей, слепящая радость в лицах. Почти все навеселе. Оживлённые разговоры. Пиликала губная гармошка, гнусавил аккордеон, разливалась русская двухрядка.
- Эй, сестрёнка! Поедешь с нами? - кричали солдаты Тосе.
- У меня уже есть кавалер, - нехотя отшучивалась она.
Какой-то рыжеватый ефрейтор, покачиваясь, ходил от кучки к кучке и заплетающимся языком спрашивал:
- Хлопцы! Нашинских тута-ка не видно?
- Каких нашинских? - просили его определиться.
Но он не отвечал, а только тупо повторял всё тот же вопрос. Кого он искал, так и осталось неизвестным.
Настроение Парилова падало, как падают показания барометра перед бурей.
Но как только он оказался среди людей, здоровых без видимых физических недостатков, бодрость его испарилась. Он явственно ощутил свою убогость.
В госпитале вокруг были такие же, как он, инвалиды. Иные даже более несчастные, чем он. И сравнение с ними, как ни странно, Парилова успокаивало. "Вот, - думал он, - у меня нет руки, у этого - нет обеих рук, а этот слеп". И он чувствовал себя почти счастливым.
И в вагоне подавленное состояние не ушло.
Парилову казалось, что поезд идёт слишком быстро, и за оставшееся до Москвы время никак не успеть прийти в спокойное состояние духа, нащупать спасительную твёрдую опору, на которой можно было бы уверенно стать на ноги.
Уже сутки он ехал по стране, но всё ещё находился в состоянии раздрая и не знал, как распорядиться непривычной свободой.
Надо было решать: как жить дальше.
Перед Северским Донцом поезд замедлил ход, зашипел тормозами, подъезжая к станции "Изюм". Парилов высунулся из окна. С запада на Донец надвигалась лилово-чёрная грозовая туча.
В этом месте Северский Донец круто изгибался, почти переламываясь. Выше по течению он шёл широкий, прямой, крутобережный. Здесь же он потерял всю свою мощь. С раздавленными, покалеченными берегами, брёл он неуверенной походкой, постепенно сжимаясь, как бы в предчувствии удара. Не дождавшись, стремительно поворачивался, вырывался и, облегчённо вздыхая на перекатах, скрывался вдали.
 |
64 |
 |
