Часто пески пустыни хранят на глубине моря влаги. Люди, с детства лишённые участливого слова, таят в своём сердце море добрых чувств.

  

Валя смотрела на Марченко такими беззащитными детскими глазами, что Марченко не замечал ни её рябого лица, ни несоразмерно толстых губ большого рта, всё затмевал взгляд больших серых глаз.

  

На другой день Валя пришла на работу в гимнастёрке, кирзовых сапогах и синем беретике. Она решила, что такая одежда больше подходит к работе с замечательным человеком, каким оказался Марченко.

"В сущности, он тоже перестройщик, - думала она, заворожено наблюдая из окна за Марченко, направлявшегося к проходной завода. - Нате-ка вам - что сделал! Мою подружку Зинку Елисееву, всеми осмеянную и чуть ли не оплёванную, выдвинул в комсомольские секретари. Ой, боюсь, не с того он начинает. Все тут друг с дружкой сжились, один другого покрывает. А он что задумал! Хочет шоркнуть по боку бабника Городецкого, остепенить Турлапыча! Ой, наломают бока парторгу ЦК! - Валя пригорюнилась. - Месяцочка три-четыре походит товарищ полковник Никифор Михайлович Марченко на завод и… придумает как другие, какую-нибудь свою "форму". Заполняйте, Валя! И это ещё не беда.. А вот вызовут сначала на бюро горкома партии, потом на бюро обкома… Только-только повесили на двери табличку: "Секретарь парткома Н.М. Марченко", как придётся снять её. И прибудет на завод новый парторг ЦК, поскольку век комиссара Левинсона давно прошёл…"

Итак, Марченко приступил к знакомству с людьми, работающими на заводе.

Надо думать, что среди рабочих было немало настоящих тружеников. Но такие люди, как правило, скромны, и найти их трудно.

Но были и другие, чаще всего среди руководства. Вот в них Марченко усматривал массу негативного.

Марченко знал, что нравственное падение начинается со злоупотребления служебным положением в личных корыстных целях. За этим, как правило, следует блудодейство и… развал семьи.

  

Бывший редактор многотиражки "За медь!" Григоренко, ныне главный диспетчер завода, распродал на базаре подшивки газеты за предвоенные годы. Разумеется, не он стоял с газетами на рынке, а его жена и тёща. В результате, спекулируя тем-сем, сумел купить на Кушайке второй дом и корову.

Главный механик завода Шерстнёв, бывший директор Белоусовского горно-обогатительного комбината в Казахстане, снятый за пьянство, был прислан в Краснотурьинск на "исправление". Он широко развернулся, наладил производство "левых" металлоизделий, осей, литья, крупорушек, мельниц, прессов для отжима подсолнечного масла из семечек, очень востребованных колхозами и колхозниками. Те платили ему "натурой": маслом, мукой, крупой. Реализуя этот товар, он не стеснялся львиную долю брать себе. Всё в его руках становилось предметом наживы.

  

Практически все руководители: и управленцы, и цеховики, развелись со старыми жёнами и завели новые семьи. Равнялись они на главного инженера завода, члена партии Алексея Михайловича Городецкого.