|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
9 |
|
|
|
- Никто ещё до тебя с таким нахрапом - вплоть до снятия - не требовал. Бери уж, но позволь и нам с наркомом пойти завтра в ЦК и Правительство. Разрешаешь? Ну, я так и знал, Дмитрий-йолдаш, что мы договоримся. Но учти: план - довоенный!
- А что под план дадите?
- Вот это дело! Дадим: шламы, концентрат, руду "джезказган", золотосодержащие пески. На вторцветмет не рассчитывай, монгольские товарищи "идолов" больше не пришлют. В общем, так: вы теперь снова медеплавильный завод в полном объёме. Митя, проснись! Война скоро закончится, йолдаш-бей!
- А ты, Мансур Гуссейнович, за войну-то совсем "обмосковился", ещё хитрей стал, - отвечал Турлапов. - Доложите, что план дадим.
- С вами, хитрозадые йолдаши-директора, поработаешь, помаешься, сам хитрым станешь. Значит, говоришь, что тебе нужен механик-фанатик? Ладно, поищем.
- Фантазёра конструктора-проектанта и опытного обогатителя на фабрику, Шах. Ну, прошу от всего сердца!
- Сказал же: поищем. А что-то про парторга ты перестал говорить… Как там Куприн, всё болеет?
- Всё "болеет".
- И замену не просишь?
- Сколько можно просить, Мансур Гуссейнович? Полгода говорил, надоедал всем.
- Не лукавь, Турлапыч! - рассмеялся Шах. - Молчат не от плохой жизни. С таким парторгом ты - един начальник. Так тебе спокойнее, а? Некому там тебя, медведя краснотурьинского, рогатиной поддеть? Болеет парторг ЦК… и пусть себе болеет, обойдёмся… Так ведь?
- За что на рогатину-то? - покосился Турлапов на свою гвардию начальников цехов, внимательно слушавших разговор и что-то там про себя соображавших.
- Сам знаешь, за что, йолдаш-бей! Сколько ты парторгов замучил и… пережил? Но и на старуху бывает проруха. Пришёл черёд и тебе помаяться. Был я на днях в ЦК, вызывали. Специально для тебя подобрали такого парторга ЦК, что держись! Вот подсказывают, что уже выехал. Фронтовик с серьёзным опытом и… характером. Так что - встречай. Как-нибудь выберусь к вам специально, посмотрю, как вы, два медведя, в одной берлоге уживётесь!
- Шах обещал приехать сам, - сказал Турлапов, ни к кому особо не обращаясь.
С "москвой" стали разговаривать начальники цехов и отделов.
III
В палате тяжелораненых медсанбата горит яркий свет.
На крайней койке, у окна, лежит Парилов. На голове - белый тюрбан бинтов, обрубок руки по локоть тоже забинтован. Парилов не ест, не пьёт, лежит с закрытыми глазами. Только по капелькам пота, обильно выступающим на лбу, врачи видят, что тяжелораненый капитан Парилов жив и борется со смертью.
Рука - это, конечно, главное, но у него ещё была ранена голова и - вдобавок - правый бок пробит двумя пулями.
Настя Елисеенко почти сразу после ранения дала Парилову свою кровь и тем спасла его. И теперь всё зависело от него самого.
 |
9 |
 |
