|
|
| Сергей Басов |
СМОЛКЛИ ПУШКИ |
8 |
|
|
|
В начале войны, в первый год, монгольские товарищи собрали в помощь советским друзьям несколько вагонов медных и бронзовых статуэток разных мифических птиц, львов и драконов - одним словом - "идолов". В тот день, когда вагоны с "идолами" прибыли из Монголии в Свердловск, Турлапов как раз был в Свердловске. Никто не знал, что с этим подарком делать. "Давайте к нам, в Краснотурьинск", - сказал Турлапов. Так он и заработал прозвище "идолопоклонник.
Сейчас Турлапов вовсе не намеревался просить вторцветмет в переплавку. Хотя он бы и не помешал при том голоде в подаче руд и концентратов, какой испытывал завод. Шахназаров своими словами отсекал всякую попытку подобной просьбы и потому "притянул за уши" тех давних "идолов"
- Как же так, Мансур Гуссейнович, слово дали… А вы спросили, сколько и чего мы в данный момент в состоянии давать?! - бушевал Турлапов. - А коли так… Зачем вам директор да ещё "коммунист", раз вы там сами всё решаете? Не буду я таким бессловесным директором. Вот народ мне в глаза смотрит, в три тысячи глаз смотрит: есть у меня совесть или нет. Так вот… совесть у меня есть. Снимайте меня. Отъездились на мне за войну. Другого запрягайте.
В трубке некоторое время царило молчание. Потом Шахназаров сказал:
- Ну что, успокоился, Дмитрий-бей?
Шахназаров жил среди русских без малого тридцать лет. Разучился, поди, и говорить по-азербайджански, но в критические минуты родной язык всплывал.
Он знал завод в Краснотурьинске не хуже Турлапова: каковы его возможности и трудности. Дело было не в отсутствии руды, а в трудности её переработки на обогатительной фабрике. В войну обогатительная фабрика не играла ведущей роли, поскольку завод жил вторичной переплавкой цветных металлов. Поэтому многое на фабрике было подзапущено. Война заканчивалась, стрелять стали меньше, поток гильз сократился. Теперь основным источником меди становилась руда, а с её обогащением фабрика не справлялась.
- Я-то всегда спокоен, Мансур Гуссейнович, - ещё не остыл Турлапов. - А ты приезжай да сам глянь рабочим в глаза. Они тебя ещё помнят.
- В глаза… Если на тебя три тысячи глаз глядят, то на нас с наркомом - миллион! И все хотят, Дмитрий-бей, поприличнее одеться и покушать. И где нам взять на всех?! Ну, где, а? Не знаешь… И я не знаю. Возражай. Чего замолк? Так и скажи своим, чтоб пока не просили. Скажешь, а? Опять молчишь… Ты, что, не знаешь, что война ещё идёт?! - прикрикнул Шахназаров.
- Я всё сказал: народ голоден, измучен, оборван! Плана дать не могу, - упорствовал Турлапов. - Требую: снимите меня!
- А ну, прекрати, магистр чёртов! Я тебя знаю не один десяток лет. Кончай балаган, Дмитрий-бей, - Шахназаров сбавил тон. - Ладно, признаюсь: не давали мы в ЦК такого серьёзного слова. Но готовы дать. Жизнь требует.
- Трепач ты, Мансур, - перешёл на товарищеский тон и Турлапов. - Ты же не какой-то старорежимный азербайджанец. Зачем говоришь "Дмитрий-бей"? Не "бей" надо прибавлять, а "йолдаш", то бишь "товарищ".
- Вот приеду, тогда задам тебе трёпку, йолдаш-бей! Ладно. Вот мне тут со стороны подсказывают. Наскребли они для тебя продовольствия и промтоваров, - миролюбиво сказал Шах. - Давай заявку, всё дадим. Приберегли для крайнего случая. А он, видимо, и приспел.
 |
8 |
 |
