|
|
| Сергей Басов |
НА ПОЛЕ БРАНИ |
73 |
|
|
|
Не дождался Михайло Марченко богатырского клича. В 1912 году случилась беда. Работая на ватержакетном горне, Михайло якобы поскользнулся, упал в расплавленную массу и сгорел заживо. Поговаривали, что не сам упал, толкнули его по приказу управляющего заводом за бунтарские рези подстрекательные. Пошептались… и замолчали.
Семья Михайлы осталась без кормильца: Никишке было тогда восемь годков, сестрёнке Маняше - десять. Мать надорвалась на каторжной работе, слегла и кровью харкала.
- Никишка…! - стонет мать. - Ступай в контору, просись на работу. Робить надо, Никишка, хоть за хлеб, не то все с голодухи помрём. Отца-то нет. Сожгли. Ты теперь у нас в семье за старшего, не на кого больше надеяться…
Никишка робил сперва коногоном на Шихтовом дворе, а когда началась Германская война, и многих рабочих угнали на фронт, Никишку перевели к ватержакетам, на загрузку. Командовали им рабочие, товарищи отца:
- Никишка, колошник подмети!
- Никишка, быстро в казёнку!
- Никишка…!
Огромную кирпичную лежанку - шлаковое горло, покрытое железной решёткой, Никишка обходил стороной. Туда упал отец.
Спрашивал Никишка и про могилу отца. Рабочие свели сироту на Шлаковый отвал за заводом. Гора остывшего шлака - это и была могила Михайлы Марченко.
Когда ватержакет "задувают" - разжигают после останова, то сверху, с колошника, накидывают сухих берёзовых дров. Мастер Иван Макарыч, следит за процессом, и когда видит, что дров достаточно, кричит:
- Хватит дров, давай Никишку…!
Никишку, обвязанного верёвками, со смоляным горящим факелом в руке, опускают в печь.
Изнутри ватержакетная печь, выложенная кессонами, похожа на железную могилу. Страшно Никишке. Он должен поджечь под собой дрова, набросанные как попало.
- Зажигай! - кричит сверху Иван Макарыч.
Никишка подносит факел к сухой бересте. Она вспыхивает. Мальчишка дёргает за верёвку в знак того, что дело сделано: "Тащите наверх!"
Рабочие, гораздые подшутить и над мальцом, медлят. А огонь растекается, вот-вот доберётся до ног. Никишка, задыхаясь от дыма, изо всех сил дёргает верёвку. Наконец вытаскивают его, доведённого до слёз.
Как только загорятся все дрова, рабочие подтаскивают к загрузочному окну живого козла.
- У кого брали? - строго спрашивает Иван Макарыч.
- У Степаниды Санниковой.
- Сглазу на нём нет?
- Не должно быть, Степанида - вдова честная.
- А ну, с Богом!
И козла спихивали в пламя.
Существовало поверье: если огонь развёл подросток, то печь не погаснет и разгорится, как его юная жизнь. А если, к тому же, сжечь козла, то печь не "закозлится", то есть медь не застынет комом внутри.
 |
73 |
 |
