|
|
| Сергей Басов |
НА ПОЛЕ БРАНИ |
83 |
|
|
|
- Знаю только одно, Семён Сергеевич, - морща лоб, ответил Агишев. - Это не политика Центрального Комитета. Скорее всего, там об этом и не знают.
- Но откуда тогда это исходит?
- Добавлю: и не от ГЛАВПУРККА…
- Но от кого же, Пётр Петрович? Ведь что здесь происходит? Что с нами делают?! Если бы это были фашисты, тогда понятно, мы им враги. Но свои-то, что, тоже считают, что мы им враги? Как же так? Неужели никто не обращался с этим в вышестоящие партийные органы? У нас же во главе всего стоит партия.
- Справедливости захотел… - утвердительно произнёс Агишев. - В партии давно?
- Понял вас, - возмутился Парилов. - Раз я в партии пробыл, скажем, два месяца, то обижаться не имею права, так, Пётр Петрович?
- На конкретного человека, действующего от имени партии, обижаться надо. Точнее: на человека, уполномоченного партией.
- Значит, никто не виноват. Каждый "конкретный" получил указание от другого, тоже "конкретного". Но кто тот один, который дал приказ, прошедший по этой цепочке "конкретных" исполнителей? Кто-то должен отвечать за это безобразие?
Агишев промолчал.
- Вот в нашем случае, "конкретный" человек - Азаров. А он говорит, что у него инструкция, - продолжал "копать" Парилов. - Кто спустил ему эту инструкцию, и почему это относится только к политработникам? Нас, командиров, проверяли не так. Настала необходимость, тотчас всем выдали оружие и кинули в бой на уничтожение вражеского десанта. Они, что, не понимают, идёт смертельная схватка с врагом. Девять из десяти маршевых рот кинуты в бой. А мы, умеющие воевать, сидим за "колючкой", как преступники.
- Тебя Азаров выпустит хоть сейчас, только попроси, - задумчиво сказал Агишев. - Да он тебя и не проверяет. Так… держит зачем-то до поры, до времени. Какое-то недоразумение хочет выяснить. А знаешь, Семён Сергеевич, - переменил он тему, - я бы пошёл к тебе замполитом… при случае.
- Ох, Пётр Петрович, - понизил голос Парилов, боюсь, как бы не вернулась ко мне старая неприязнь к партийным бездумным чиновникам…
И он повёл длинный рассказ о своём детстве, о смерти деда-большевика на баррикадах Красной Пресни, об отце, вернувшемся искалеченным с Восточного фронта и по навету отправленного в тюрьму и ссылку.
Тогда маленький ещё Сенька ненавидел милиционеров, а потом, когда оправданному отцу не нашлось достойной работы, и его заставили ездить по городу золотарём с вонючей бочкой, чистить общественные нужники, он возненавидел и советскую власть, несправедливую и жестокую.
- Я боюсь, Пётр Петрович, - повторил он, - что эта несправедливость возобновляется из раза в раз - одно и то же. Мой дядя по отцу - старый большевик, соратник Фрунзе, боевик, в Гражданскую попал в плен к белым. Так меня из-за него в комсомол не принимали. А как я хотел быть комиссаром - по деду! А в армии… Если бы вы знали, как я высмеивал вашего брата - политрука, начётчика морали, бездельника и прочее. Да и в партию я не хотел вступать, наговорил про отца-тюремщика, про дядю-беляка. Но приняли… нет, чувствую, всего вам не объясню… Вот ведь разошёлся!
 |
83 |
 |
