|
|
| Сергей Басов |
НА ПОЛЕ БРАНИ |
59 |
|
|
|
Две недели я рыскал по городу, искал Евдосю. Где она? Могла попасть в облаву и вывезена в Германию. Могла отступить с нашими войсками. Наконец, могла уйти в лес, к партизанам, искать меня. Что делать? Вернуться в отряд к Чингизу? Если бы я только точно знал, что она там…
Как она не хотела оставаться в Харькове! Чуть не плача: "Ты меня бросаешь!" Я ей говорю: "Что ты, глупышка Цибулька, разве это возможно, чтобы я тебя бросил? Я скоро вернусь. А ты пока отлежишься, поправишь здоровье. Мне отряд надо спасать. Они там даже не подозревают, что готовится. И ещё есть сведения, которые надо передать нашим. Мы с тобой пойдём навстречу наступающим". Упёрлась: "Нет, я пойду с тобой!" Говорю: "Со мной нельзя. Мне надо двигаться быстро, а ты не сможешь. Вон ноги едва переставляешь". А она твердит своё: "Куда ты - туда и я. Мне без тебя не жить!"
Ушёл я ночью, тайком. Оставил записку с одним словом: "Жди!"
А вышло, как она говорила: бросил я её.
* * * * * * *
Фронт опять установился по Донцу, у Чугуева.
Я рвался к нашим через фронт...Нне знаю, как и передать свою радость. Всё во мне ликовало. Только бы добраться! Вернусь в свой 427-й СП, к подполковнику Бороздину, отчитаюсь: "Прибыл с того света!"
Ещё лёд держался… Я полз на ту сторону, на наш берег.
Встал, руки вверх.
Солдаты кричат:
- Ах ты, чёртов фриц! Заблудился, что ли?
Привели меня к ротному командиру, старшему лейтенанту Шемардину.
В землянке у ротного я прохудился и потёк слезами, как никуда не годный самовар.
Ей богу, выбить из меня слезу в детстве никому не удавалось: ни мальчишкам в драке, ни бате, частенько меня лупцевавшему.
Помню: только два раза такое со мной случалось.
Первый раз - мне было пять лет - батя вернулся с Гражданской войны покалеченным, а его пришли арестовывать как "контру".
Второй раз - мне уже было девятнадцать - я приехал домой в Шую в 1934-м году, и мама огорчила меня известием, что Надя, моя Надя, вышла замуж за другого.
Больше я никогда не пускал "сироп".
Ротный Шемардин оказался человеком внимательным. Он выслушал всю мою длиннейшую историю 185-ти дневного пребывания в тылу врага и… не стал сразу отправлять меня в соответствующее подразделения СМЕРШа.
Я думал, что он меня понимает и сочувствует. И тешил себя надеждой, что сегодня же сброшу с себя всё немецкое, обмундируюсь в советское. И сразу получу роту. Ну не роту, так взвод… Или просто лягу за "Максимку" и начну строчить по врагу из давно забытого оружия.
Нет, видно, никогда я не научусь распознавать людей.
И не насторожило меня выражение лица Шемардина: взгляд такой, будто он прицеливался, правый глаз прижмурил, а левую бровь поднял.
 |
59 |
 |
