- Ну, рассказывайте, Михаил Абрамович… Как завод, как люди, как город? - выспрашивал Семён Сергеевич в номере Айзековича.

- Сколько времени мы с вами не виделись? - начал свой рассказ Айзекович. - Вот вы после Марченко уехали… или до него? Кажется, после. Марченко в Москву уехал где-то на полгода раньше.

… Помню, как вы объявили, что уходите…. Ну, к нам сразу Лосева Ивана Васильевича директором поставили. И началась свистопляска: Глазырина - председателем завкома, Городецкого - главным инженером. Сместили всех, кто при вас командовал, поставили новых.

… Ну, и времечко было: не разбери поймёшь. Всплыли на поверхность Бергер, Сахновский, Пыхов, Григоренко. Что Городецкий ни скажет, всё Лосев утвердит. И человек-то Лосев неглупый, а вот - сломали.

  

- Глазырина-то сняли за что? - удивился Семён Сергеевич. - Да, вы ещё не сказали, как Глазырин в Краснотурьинске очутился. Он же в Москву уезжал.

- Вернулся Глазырин из Москвы скоро. Не пришёлся он там ко двору. А когда надо снять, причина всегда найдётся. Нашли, что у него двоюродный брат в Канаде живёт. Вот и отправили назад. А в Краснотурьинске роста нет. Городецкий все пути закрыл намертво. Из завкома Михаила Геннадьевича тоже ушли. Правда, Лосев порекомендовал его в Кировград. Взяли главным инженером. А оттуда - директором в СУМЗ. Теперь он лучший директор завода в Минцветмете.

… Потом Лосева сняли…

  

- А Лосева-то за что?

- За золото. Он вместе с начальником ОТК какие-то махинации проделывал… что-то с золотосодержащими песками. Заметили-то как… У его жены появились бриллиантовые серьги баснословной стоимости, кольца золотые в товарном количестве. Ну, и слетел Лосев со строгачём в учётной карточке.

… Пристроился мастером к Глазырину на СУМЗ. А директором поставили Городецкого. При парторге Григоренко его в партии восстановили. А Сахновского он взял главным инженером.

  

- А куда вы, коммунисты, смотрели?

- Городецкий с Григоренко на всех "турлаповцев" и "париловцев" гонение устроили. А в горкоме Гамов директивой их действия закреплял. Горком решил - как не послушаешься? - с горечью жаловался Айзекович. - Помнишь, был такой старый коммунист Драгунов, машинист мостового крана в Металлургическом цехе? Он ещё на танцульки ходил с девчатами плясать. Честный, справедливый человек. А посмеялся он как-то над новым заводским начальством, сказал: "Кто был ничем, тот стал всем". И его из партии - долой. Говоришь: "Куда смотрели?" Ничего сделать не могли, зажали нас со всех сторон. Понимаешь же - сила солому ломит.

- Так уж и ломит? И всё-то ты не так говоришь, Михаил Абрамович. При Марченко так не говорили, да и не думали так. Слова были другие: честные, партийные. А теперь… Не обижайся, Миша, но вижу я в тебе запуганность и… аполитичность. Кто у вас в парткоме?

- Это я тебе про прошлые дела рассказывал. А сейчас в парткоме Владимир Широких. А директором - ты его тоже знаешь, наверное - Фёдор Касьянович Листовой. Растут люди. Видишь, как бывшие "львята" поднялись. Кто бы в Сорок Пятом мог подумать, что они станут командовать заводом.

- Байков был директором после Городецкого? - спросил Семён Сергеевич.