|
|
| Сергей Басов |
ЧУДЕСНЫЙ СПЛАВ |
56 |
|
|
|
Марченко заметил новое в Гуськове. Изменилась манера говорить. Не было ни шуточек, ни анекдотов. Роман Николаевич как бы прислушивался к себе, сопоставляя внутреннее невысказанное с тем, что произносил вслух.
- Разгуливает, значит? - неосторожно заметил Марченко.
- То есть - как? - встряхнулся Гуськов. - Нет, он работает… Всяк ведь по-своему работает. Кто знает, может, так и нужно работать? У него всё как-то по-другому, чем…
- …Чем у вас? - подхватил Марченко.
Гуськов быстро взглянул на парторга. Тот говорил без подковырок.
- Да, и у меня, - согласился он с облегчением.
- Интересно… - подталкивал его мысль Марченко. - И каковы результаты работы Семёна Сергеевича?
Гуськов заговорил свободнее, словно попал в свою родную колею.
- Мы, исследователи, товарищ Марченко, по смыслу своей деятельности - научные работники, теоретики. А теории возникают из размышлений в тиши кабинета, а не в пыли и грязи цехов. Тишина и спокойствие нужны учёному, чтобы осмыслить эмпирические факты, создать на их основе непротиворечивую теорию. Мысль, рождающая догадку о наличии некоторой закономерности, робка, её нетрудно спугнуть… Поэтому я в своей работе придерживаюсь определённых правил, можно даже сказать ритуала.
Гуськов посмотрел на непроницаемое лицо парторга: следил ли тот за ходом его рассуждений. Похоже, следил и внимательно.
А Марченко понимал, что тот говорил больше для себя, для своего внутреннего "я", а не для него.
… - А Парилов, он человек других убеждений. Он, например, утверждает - передаю дословно - "Науке нечего делать в душных кабинетах учёных, она ушла в цеха заводов". Отсюда и его стиль работы. Может быть, я устарел, утратил чувство времени? Не знаю, но с его способом двигать науку согласиться не могу, - закончил свои рассуждения Гуськов и горько усмехнулся. - И вот "сижу я на телефоне", исправно отвечаю на звонки… Я похож на огородное пугало… насадили на палку, воткнули в землю и… Вот так я себя чувствую.
Гуськов опёрся локтями о столешницу, наклонил голову, обхватил ладонями лоб.
Марченко стало ясно, что Парилов безжалостно, более того, с удовольствием разбил чистое и гладкое зеркало воды в колодезе-отделе. Убеждения Гуськова он не просто смял, но как бы достал длинным шестом до самого дна его привычного образа мыслей, до ила, копившегося там годами, поднял взвесь вверх. И Гусев страдает, утеряв хрустальную чистоту своего существования.
Марченко было любопытно узнать, насколько глубоко достал своим шестом Парилов, и он спросил:
- А как вы вообще работаете? Дело не страдает от того, что у вас с начальником разнополюсный подход к науке?
- Страдать-то - не страдает, но неудобно. Коллеги же всё видят, не слепые… Видят и обсуждают… моё положение… бывшего своего начальника…
 |
56 |
 |
