- Нам философией заниматься было некогда, - сбавил тон Турлапов.

- Напрасно ты похваляешься необразованностью. Философия - наука наук. Она проясняет и систематизирует мышление, исключает дикие анархистские выходки. Грохнуть голосом, подавить, оскорбить, унизить оппонента - вот это действительно - дешёвая игра. К тому же, и низкопробная, бездоказательная болтовня. Ты возражай аргументировано, если убеждён в своей правоте.

  

Марченко говорил немного наставительно, но выбирая слова, по-товарищески, без ожесточения. Голубоватые глаза на его смуглом, чернобровом лице смотрели на Турлапова с приязнью. Они как бы говорили: "Ну, мы же с тобой братья по партии, по жизни, ты - старший, я - младший. Ты мне нравишься. Разница в годах у нас - десять лет всего, а какие разные мы выросли. Ты был рабочим, ну, и я по происхождению - медевар. Но ты брал Зимний, видел Ленина, громил белую контру, командовал бригадой. Мы с тобой коммунисты не только потому, что имеем партбилеты. Вот сейчас ты ошибаешься, брат, и позволь мне тебя поправить. Жаль, что раньше тебя никто ни в чём не осмеливался упрекнуть. А я тебе скажу, брат. Обидишься - дело твоё. Промолчать не имею права. По жизни ты мне вполне годишься в отцы, потому я по-сыновьи к тебе обращаюсь…"

  

- Давай-давай, чего замолчал, комиссар? Громи меня философией, диалектикой, Ты в этом деле большой спец, кандидат наук… Проясни мне мозги, разъясни, что такое "люди", а то я… позабыл, - Турлапов говорил без прежней ярости и только шумно дышал.

- Люди - это не "вообще", Дмитрий Сергеевич. Не просто палочки в твоих отчётах. Они живые, они зарабатывают себе на жизнь: есть, пить, одеваться на что-то надо. Ты об этом заботишься, верно. Но ты считаешь, что этого вполне достаточно. Ты - хозяин, они - работяги. Ты думаешь за весь завод, а они - только сами за себя. Так ведь?

- Я слушаю… слушаю…

- Знаю, что ты думаешь. Да, это прописные истины, они так поистёрлись в газетных передовицах, в выступлениях с трибун, что уже всерьёз и не воспринимаются.

- Смело, парторг, ничего не скажешь! - вставил Турлапов. - Критикуешь общественное мнение? Не боишься, что тебе соли под хвост насыплют?

- Не насыплют… Я же правду говорю. Да, над нами смеются, когда с трибун мы говорим одно, а они в жизни видят совсем другое. И заметь, наша партия постоянно требует, чтобы говорили правду. Народ слушает, а про себя соображает, как твой Ильинский, что говорить правду опасно. Пусть дураки говорят, а мы лучше промолчим. И до каких пор молчать прикажешь? Когда-то надо и начинать…

- У меня ты - четвёртый парторг, попрошу, пришлют и пятого.

- А вот этого-то как раз и не случится. Не дождёшься, директор. Давай считать, что я у тебя - ПОСЛЕДНИЙ парторг… теперь вернёмся к "людям".

- Возвращайся, а то вон уже два часа ночи, - поглядел Турлапов на свои наручные часы.

- Пригласил, так выслушай и… мотай на ус. Что скажешь завтра на Активе?

- На каком Активе? Я никакого Актива не собирал. Это твоя затея, что ли? Помимо меня?