Моментально - фотоаппарат на шею - и давай щёлкать налево и направо. Щиты-указатели с названием деревень, свёртки дорог, просто канаву у магистрали, просто - даль Бокарей и спускавшиеся оттуда двумя цепочками совхозные кирпичные беловатого камня дома. Вот и глинистая верёвка дороги, ведущей на край Панова к магазину "ПРОМТОВАРЫ". Нет, я ею не пойду. Мне надо начать с Малого Панова. Иду широченной дорогой - магистралью. То и дело навстречу проносятся с резиновым шипом и гулом машины.

  

Щит и стрельчатая надпись на свёртке: "Сакулино 5 км", "Морыгино 0,5 км". Боже мой, Морыгино, а где оно? Не видать, может, за бугром? Только откуда бугру взяться, такому высокому, чтоб смог заслонить дома? И нету ветряных мельниц, крылатой ратью выходивших на поля.

И Елошек-то нет! А Чернуху-то… Что с нею сделали? Два железобетонных моста, огромного диаметра пара водопропускных труб под дорогой. Но самое главное - нет Морыгина, мельниц. А сухой пруд-то хоть остался - нет? Иду, беру всё на фотоглаз. Часть сухого пруда можно всё же обнаружить.

  

А где я иду? Ах да, здесь тоже был луг только с малопановской стороны, от кузницы и гати - к морыгинским полям. И Елошки мертвы, нет никакого грачиного крика: улетели. И Большое Паново заслоняют какие-то голенастые тополя. Ни сараев, ни бань. Раньше тут даже кустиков никаких не было. Вся деревня просматривалась до самых дальних домов.

Ох, какие будут снимки!

  

Вот и Малое Паново. Груды щебня и песка на месте бывшей Чайной и Нардома. Растворобетонный узел для строительной организации. Магазин ЕПО и дом Чистякова Ивана Петровича как ветром слизало: никаких следов. Дорогу на Курилиху рассекла кинжально прямая и широкая автомагистраль. Острие удара направлено через всё поле к Опарихе и Кригоузову. Никаких бульваров Большой дороги в направлении Курилихи не видно. Там, точно в каком-то бродячем цыганском лагере эпохи научно-технической революции, виднелись опутанные проводами трансформаторы открытой подстанции. Линии электропередач с решётчатыми мачтами, похожими на ноги, с гирляндами подвешенных тарелок-изоляторов расходятся в разные стороны.

  

Что-то в пяти домах с солнечной стороны угадывалось в деревне прежнее. Вон, кажется, дом Ефима Фёдоровича Полушина, дом Василия Арсентьевича Полушина. И уж, конечно, - как не узнать, - стоит на круче крайний дом Аркадия Большевика. Нежилой. Сквозят окна, остатки двора, дранка на крыше покрыта зеленоватым мхом. А с левой стороны всего один дом. Узнаю: дом Капитона Ивановича, отца девяти девок и одного сына. Стоит… Как был рыхлой и бесформенной массой - таким и остался. Нет, вон рядом с ним, с краю ещё небольшой домишко, на месте бывшей Читальни.