1973 год. Басов Сергей Иванович, пенсионер, отправляется в Полтаву за справкой об участии в подпольной борьбе против фашистов в 1942-1943 годах. В Полтаве он встречает соратников по подполью, удивляется тому, как разрослось подполье с годами. Вместо 13-14 человек в 1943 году теперь число их превышает сотню. Он протестует против подтасовок и забвения истинных подпольщиков, которые погибли от рук фашистов и на фронте.
1973 год. Басов Сергей Иванович получает телеграмму о смерти брата Василия. Скорбь и боль переполняет его сердце: Василий был самым младшим из 7-ми братьев Басовых. Сергей едет на похороны и впервые за 6 лет встречается со своими братьями Александром, Михаилом, Аркадием и Иваном. Атмосфера встречи напряжённая, Сергей Иванович помнит, как братья отказали ему в материальной помощи, когда он нуждался. И только-только установив формальные прохладные отношения с братьями, он вновь навеки ссорится с братом Иваном.
С.И. Басов выходит на пенсию в 55 лет как инвалид войны. Начинается жизнь, о которой он мечтал: свобода заниматься литературным трудом. Но не только это: т общественная, и партийная работа тоже требует времени. К тому же странно прервавшийся роман с Яной не оставляет мысли и сердце и, в конце концов, приводит к разводу с женой и отречению от дочерей.
Сергей Иванович очень тяготится наличием дочерей, зятьёв и внуков в его квартире. Это его раздражает и приводит к недовольству всеми и скандалам. Наконец, он ссорится с каждым в семье и решается на развод с женой и размен квартиры, потому что не видит друого способа избавиться от мешающих ему жить детей. В то же время он всё время спрашивает себя: прав ли он? И каждый раз приходит к выводу. что он абсолютно прав.
Мелькнула слабенько мысль: побывать в Городском саду, у обрыва, поискать следы букв на берёзе - не пошёл.
Троицкое кладбище встретило нас всё той же могильной тишиной, перенаселенностью и безлюдьем.
Могилка отца выглядела ухоженной, только цемент в обрамлении пластины впитал в себя черноту лака и посерел. Попробовал прочность пластины: держится. Вот так-то, батя. Теперь тебе хватит этого домика ещё лет этак на двадцать-тридцать. Посоревнуетесь со своим розовым пановским домом. А нас уже к тому времени никого не будет.
Хорошо, что ты вон в какую крепость белокаменную забрался. И сухо тут у вас, на высоком берегу Тезы. К вам сюда больше и не подселяют - городок строгого режима, как наши Ленинград и Гатчина. А я, пожалуй бы, не возражал остаться тут на вечное поселение, да не примут. В Петропавловскую бабки Алёнину кладбищенскую крепость Шурке Басовой прорваться, однако, удалось. Но она, кажется, поселена на живое место - не могилку коки Анны Горбатой.
Прощай, батя! Мне надо много ещё тебе сказать. Но сейчас, сегодня, я не в состоянии. Мне надо отлежаться и успокоиться. Я бы с превеликим удовольствием сейчас же махнул домой в эту мою такую "нелюбимую" царскую деревню Гатчину, не заезжая в Москву. Да билет заранее куплен. Такая вот оказия.
