- Имеет изобретения. Ты знаешь, что он настройщик систем АСУ? Да, он мне так поведал, что его приглашают на работу в институт в Ростове-на-Дону проектировать автоматические системы управления. Он, оказывается, электроник, этим сказано многое. И непонятно, отчего он и Эмма разошлись. Иметь такого мужа для вечно больной Эммы - просто счастье. Мне однажды кто-то сказал, кажется, Василий в свой приезд с дочерьми в Гатчину, что у Эммы признают "врождённый порок сердца". Такими мужьями, как Валерий, не швыряются, особенно в Иванове, в столице традиционно незамужних женщин.

- У неё ведь операция на сердце была, - вмешалась в разговор Таня, - Срок - десять лет. Он ей говорит: "Надо бы провериться". А она: "Не хочу, лучше пусть умру!" А всё началось с этой поездки во Францию. Зачем-то начала переписку с французом. Тот приехал в Москву, вызвал её. Потом пригласил её во Францию к себе.

- Какая-то она несбалансированная психически, - заметил Михаил.

- Мне говорил он, что поездку эту он, Чесноков, устроил ей сам, - сказал я.

- Устроить-то устроил, но почему? - сказала Таня.

- А как вообще им удалось получить туристическую путевку в капиталистическую страну, да ещё на целый месяц, притом индивидуальную? - сказал я. - Я по работе в Заполярье знаю, сколько требуется времени и документов для оформления простой путевки даже члену партии. Причём для коллективной поездки. А про индивидуальные поездки я просто и не слыхал. Ну, ездят, наверно, таким образом журналисты-международники, послы, посланники с дипломатическими паспортами - люди доверенные и проверенные. А тут какая-то пиндюшка - педагог с нездоровым сердцем, и её муж, средненький инженер, едут, видите ли, по приглашению "французского друга" к нему в имение. Не укладывается в уме подобная "простота". Мы живем по иным законам...

- Она ещё до разрыва с Валерой начала переписываться с французом, - заметила Таня. - А тот оказался неженатым.

Скорее по выражению расширившихся глаз Тани, чем из её слов, я уловил недосказанное ею.

- Вы, что, думаете, что она могла бы подобное совершить? - обратился я к обоим, к брату и к невестке одновременно, ужасаясь своему подозрению и желая разувериться. Они, как я заметил, многое могли знать, состоя в особо доверительных отношениях с семьёй Василия.

Мне не ответили.

- Я о том, - пояснил я, - что если бы не было с ней Валеры, то она стала бы "невозвращенкой"?

- Не знаю, - покрутил головой Михаил.

Его лицо с крупнопористой кожей приняло стылое и одновременно недоверчиво-удивлённое выражение. Это было проявление его всегдашнего защитного приёма. Вот так, в профилактических целях, на всякий пожарный, так сказать, случай, если придётся где-то, в каких-то органах, отвечать на вопросы-допросы по этому поводу. Я, мол, ничего ему, то есть мне, Сергею, не говорил, ничего не утверждал и не опровергал. И о чём, мол, шла речь, тоже не знаю. В эту минуту я мог только пожалеть своего брата и "крёстного". Человек испытывает патологический страх перед "органами". Расплачивается всю жизнь за выдуманные самим же обвинения в адрес отца.